Колымский тоннель

другом -- возят, пилят, колют, только в печку не кладут, потому что не подпускаю. А не подпускаю,

потому что еще не отхотела принца. Чтобы офицер, чтобы Герой, чтобы красавец и умница. Такого

нет и нет. Раз в месяц заглядывает председатель колхоза. Справляется, не нужно ли чего. И смотрит

так же, как те двое. Он высокий. Он, пожалуй, красив лицом. Издали посмотришь, как идет -- хоть

сейчас соглашайся. Герой к тому же. Но -- без обеих кистей. Прячет культяшки в карманы, а когда 82

надо писать, поворачивается левым боком, выставляет плечо, выдвигает из правого рукава две

розовые косточки, ловко берет карандаш и пишет. Он даже сам застегивает пуговицы. Я, наверно,

поддамся, только надо обоим перешагнуть через жалость. Ее между нами быть не должно. А пока --

есть.

Детки все худенькие, много болезненных. Мальчиков чуть больше половины класса. Они все

меня любят. Может, потому что я их люблю, а может, потому что многие без отцов или матерей. Я и

сама без отца. В общем -- все свои. Они мне помогают, как у себя дома. Девочки все норовят на мне

повиснуть, а мальчики очень мужественно и грубо дают отпор моим ухажерам.

Учителей, конечно, не хватает. Весь год вела свои предметы от случая к случаю, потому что

главным образом приходилось преподавать "более нужные" -- математику, химию, физику, русский

язык. Сама не верю, что это возможно, но точно знаю, что ТАМ такое бывало и не во сне, и нередко.

И вот -- лето. Последние уроки мы все же посвятили моим любимым предметам. Гриша

Прокопчик принес большую трофейную карту Могилевской области, правда, на немецком языке, но

основы топографии мы с грехом пополам разобрали. Даже -- по трофейному же компасу-буссоли --

прошли теорию движения по азимуту.

И вот мы за деревней. Закрепление азимута на практике и полевые занятия по биологии. Мы

пом, мы собираем растения для гербария, мы часто останавливаемся, чтобы взять ориентир по

буссоли. Самые обыкновенные сосны и березки через прорези в крышке прибора даже мне кажутся

какими-то особенными. Это наш первый выход на природу, потому что все выходные и много

учебных дней пришлось помогать колхозу в весенних работах. Работали в телятнике и

зернохранилище, перебирали картошку для посадки, а в поле нас не пускали, потому что там каждую

весну что-нибудь случается. Как бабахнула противотанковая мина в этом году, слышали все.

Тракторист и прицепщик уже месяц в больнице, легко отделались.

И теперь мы гуляем по лесу, где уже поработали саперы. И знаем, докуда нам можно гулять и

куда нельзя сворачивать.

Ах, Вася, я жила в этом сне, как в собственном детстве. Они все такие... Не знаю, какие. Такие,

как я сама. Пятый класс! Человек верит в чудеса, в неизбежность счастья, в достижимость любой

цели и в собственное бессмертие!

Я шла по тропинке, как пчелиная матушка, с роем девочек, висящих на моих руках. Мальчики

прыгали впереди. И вот -- большая поляна, а на той стороне -- обгорелый танк, стволом в небо. Я

ничего не успела! Мальчики, все девять, закричали "ура" и бросились через поляну. Они бежали

вприпрыжку, трава и цветы были им по пояс, и первая коротенькая мысль была у меня о том, что

скоро и сюда придут с косами и поставят здесь несколько стожков. Но тут же я вспомнила, как

безрукий сапер-председатель напоминал в последний приход: "Если в лес, то только по тропинкам, а

лучше бы и вовсе пока не надо". Они доскакали уже до середины поляны. Как раз до самой

середины. Они очень шустро скакали. Плотной стайкой. Я сделала большой вдох, чтобы закричать,

вернуть их, но над поляной уже взлетела грязная тучка, потом воздух лопнул, потом резануло по

веткам над нашими головами, обсыпало листьями и щепками, и девочки отпустили мои руки и

присели. И завизжали. А я стояла столбом и смотрела на тучку. И ни один из моих мальчиков не

скакал. Все куда-то делись.

Я бросилась туда.

Девочки завизжали вслед еще сильнее. Я точно знала, что они не побегут следом, и не

беспокоилась за них. А мне нужно было непременно и скорее -- ТУДА.

Метров за двадцать до места взрыва трава была выкошена или повалена -- бежать стало легко.

Я вбежала в грязный круг. Среди минной вони и копоти все они лежали неподвижно, срезанные, как

травинки, как цветочки.

Я должна была быть с ними. Я не могла без них.

И вот я начинаю бегать вприпрыжку вокруг, точно так же, как бежали они. Я изо всех сил топаю

ногами и бормочу, очень сосредоточенно бормочу: "Вот она! Вот она! Вот она! Вот она!" Уже не

бегаю, я скачу двумя ногами, будто в классы играю: "Вот она! Ну вот она!" А ее нет, нет и нет, МОЕЙ

мины. Она здесь, мины по одной не стоят, здесь минное поле, а в девочек не попадет, проверено...

Я замечаю краем глаза, как убегают мои девочки. Они умницы, они приведут взрослых. А я тем

временем найду... "Вот она, вот она!.."

Я истоптала всю поляну, до самого танка, ничуть не устала, а мины все нет. Вот уже по тропинке

крадется машина, люди прыгают через борт. Я в отчаянии, мне здесь нельзя, я к мальчикам... Вот

она! Меня подбрасывает, разрывает, мне легко, я бегу к танку вместе с моими мальчиками, трава