Комитет охраны мостов

— Джень добры, — сказала она, — у меня к вам вопрос.

Дама удивлённо приподняла бровь и с лёгким неудовольствием скосила глаза в сторону соседки.

— Зимний Прокурор, — сказала Женя, слыша свой голос как чужой и рокочущий. — Вы же слышали о том, как с ним здесь жили? Мне он нужен.

Дама чуть заметно улыбнулась.

— Прямо вот он сам? — спросила она поставленным голосом диктора центрального телевидения. — Мы обходились теми, что под ним.

Женя поняла, что не ошиблась. Электричество начало жечь нестерпимо.

— У меня дети, — сказала она.

— У всех были дети, — отозвалась дама.

— Я хочу его вынуть из норы, — совершенно серьёзно и очень спокойно сообщила Женя.

Польская княгиня разочарованно вздохнула.

— С ним не надо воевать, — сказала она, — это вы забросали себе чем-то голову. Вам что, патер Лаврентий такую глупость сказал?

— Никто мне ничего не говорил.

— А ещё «джень добры».

Княгиня отвернулась, явно намереваясь прекратить разговор. Но Женя не отступала.

— А почему не надо воевать?

— Потому что жить будет некогда. Вон, — княгиня обвела рукой горные выработки, — никто из них не воевал. Люди жили маленькими радостями, которые им остались.

— И что, им это помогло? Или тем, кого нашли в братской могиле пятого дня?

— Это нам помогло. И если вы здесь стоите, то вашим родителям, или кто был у вас здешним, помогло тоже.

— И что бы вы стали делать?

— Я? — переспросила княгиня. — Я еду домой. Я всегда еду домой, — сказала она, еле заметно улыбнувшись, — даже если сначала приходится несколько лет подождать. Послушайте, девушка, мы ждали, когда всё кончится, — и оно кончилось.

— Только вы дождались, а они лежат под этим крестом, — ужалила собеседницу Женя.

Та, как ни в чём не бывало, кивнула.

— Я стою здесь, а они лежат — здесь же. И жизнь продолжается. Никому нет дела, кто кого съел 50 лет назад. И ваша история будет такой же, если вам повезёт.

Женя усилием загасила поднявшуюся — до дрожи — яростно-электрическую волну.

— Расскажите, что́ вы знаете о его последнем появлении? — попросила Женя.

— Всё, что я о нём знаю, вот здесь написано, — сказала княгиня, показав на памятники. — Вы напрасно ждёте небесного откровения. Доброго вам здоровья!

И, развернувшись, княгиня пошла прочь с «Голгофы».

Женя же ещё долго ходила между памятниками, читала надписи.

Ощущение инсайта стало утекать из тела, и она не могла найти никакой новой подпитки, никакого источника. Она пробовала делать инъекции злости — вспоминая синих зверюг, которых она боялась в детстве и которые теперь выползли из своих углов, чтобы строить планы на их детей, — но это было совершенно не то.

Женя заговаривала с людьми, но всё это были пустые разговоры. Собеседники или пугались говорить о Кыши-Кысе, или смотрели на Женю непонимающе. А те двое, что всё же согласились вспомнить о прошлой синей зиме, только оглаживали свои страхи.

Через три часа, растеряв внезапное электричество и смертельно замёрзнув, Женя вернулась в город, после чего уже не нашла сил выйти из гостиничного номера.

Назавтра с утра она отправилась в краеведческий музей, затем в архив, а после этого съездила к старому материному (она так и называла его — не своим, а материным) дому. Думала встретить кого-нибудь из прежних жильцов, но куда там: на всех подъездах новые кодовые двери, во дворе гуляют только худые дети в одежде не по размеру. Даже кривоватая детская площадка с качелями и вечно сожжённым домиком, в котором временами ютились алкаши, исчезла. Её место заняла хаотичная парковка.

Женя потратила ещё два дня на скрупулёзное вычёсывание архива, но никаких упоминаний истории с захоронением не нашла.

Это поражение, этот разгром — после того, как вселенная уже пообещала выход, — совершенно срезали Женю.

Она ехала в аэропорт, перебирая все идеи, все разговоры, все известные факты о той твари и тех тварях, с которыми предстояло иметь дело. Но мысли не склеивались хоть в какой-то сюжет, слабое место системы планомерным ощупыванием не находилось. Женя в который раз села читать в телефоне легенды, восстановленные по газетным вырезкам, когда с ней внезапно заговорили.

Она вздрогнула, но говорившим оказался водитель. Классическая история: скучающий шофёр на дальней трассе.

— Навещали родственников? — предпринял он первый заход.

Вот зараза, подумала Женя, оторвавшись от своих раздумий и посмотрев на лысоватый затылок.

— Некого уже навещать, — сказала она.

— Это конечно, — фальшиво посочувствовал водитель и на пару минут даже умолк.

Женя успела решить, что разговора по душам всё же не будет, когда таксист сделал новое объявление.

— Вот мрут сейчас все — это отчего происходит? Потому что дело в порядке.

Женя подавила вздох. Сейчас начнётся, поняла она. При Сталине порядок был, кругом одни пидарасы, Путин, введи войска.

Сказать ему, что ли, что надо срочно аудиофайл послушать?

— Пока порядок — ничего хорошего не будет, — сообщил таксист.

Это был не самый ожидаемый тезис.

— А вы стихийный анархист? — поинтересовалась Женя.

— Я бывший архитектор, — сказал таксист, — вы вот знаете театр драмы? Здание мы вместе с Володей Шиховым проектировали.