Комитет охраны мостов

Он спрыгнул с кровати, щёлкнул светом, схватил с пола гантель и, с силой толкнув дверь, вывалился в коридор. Крики сделались почти невыносимы, и Никиту сцапал ужас: ни в ванной, ни в туалете, откуда неслись звуки, понятное дело, никого постороннего быть не могло. Стоило отпирать — если она закрыта — входную дверь и нестись из квартиры прочь, но вместо этого Никита прокрался к двери туалета и с силой вдарил по ней ногой. Он готовился метнуть гантель во врага, кем бы тот ни оказался, но дверь спокойно проехала всю положенную траекторию, не встретив никакого сопротивления. Зажёгшийся свет тоже никого дополнительного не выявил. Орала спрятанная в дальней стене труба. Она делала небольшие передышки, но затем снова начинала вопить на разные голоса. Даже при свете и понимании, что, собственно, происходит, было жуть как стрёмно.

— Капец, — сказал Никита.

Он некоторое время поискал беруши, не нашёл и вернулся в спальню. За окном было привычно черно, сна не было ни в одном глазу, в туалете продолжали душить и кричать.

Такое место есть в каждом городе, просто не в каждом ему придумали название. В Казани оно известно как Чёрное Озеро, в Перми — это Башня Смерти, в Красноярске запомнилось Квадратом, затем Погружением, а затем снова Квадратом.

Неразрушимый сплав (как писал «Наш единый край») МВД и ФСБ, влитый в единое — и какое! — здание, в дом-квартал, наползающий сразу на Мира и Маркса, а ещё с двух других сторон приобнятый улицами Дзержинского и Диктатуры Пролетариата, снова гремел и наводил ужас.

В наушниках лучшего дебютанта вместо этого бесновался Оксимирон:

Фермы химер: в мутагене растут горгульиПомутнение: чекист примерил костюм-болтунью

Ты поднимешься настолько, насколько травишь районЛёд тронулся, со льдины глядит товарищ майор

Никита ухмыльнулся, ему стало интересно, сколько слушателей Окси въехало в чекиста-болтунью. Приятно чувствовать себя something special. Хотя, конечно, если бы не Юра Ревин и его «киночетверги» в Доме кино, Никита бы тоже ничего не сообразил. «Помутнение» они смотрели год назад, когда на улице вовсю мело, и было холодно, как в подмёрзшем аду. Никита тогда напоказ делал вид, что погода прелестна, и предаваться ей в похожем на пиджак пальтеце — самое то. Он распахнул после сеанса дверь Дома в воющую снеговую тьму, и почувствовал, как холод впивается хоботками в вены, впрыскивает ледяную слюну, которая заставляет кровь бежать всё медленнее. И хотя никого в наступившей морозной черноте видно не было, Никита вдруг предельно параноидально-ясно осознал, что город наводнён агентами. Что «Вещество-Д» надо пить вместо чая, иначе тут не согреться. И что Дик опять понаписал какой-то дрянской правды, а теперь с нею поди придумай, что делать… С тех пор с агентами стало только плотнее. Возможно, даже укомплектованнее.

Обо всём этом Никита думал пожалуй что специально, вместо того, чтобы размышлять о причине похода в Квадрат. Причина похода была обозначена как опрос насчёт Бахи. Уже третий по счёту. Видимо, во всех смыслах последний.

Никита надвинул на лицо капюшон, который не только спасал от мелкого пакостного дождя, но и позволял не смотреть по сторонам, не отмечать лиц, на время как бы выйти из пейзажа.

Только дёрнув с силой — он помнил, что надо с силой — ручку двери в Управление, и ввалившись в его тусклый свет, Никита снял капюшонную маскировку с головы и нацепил вместо неё хмурую тяжёлую харю. Как здесь и полагается.

Охранный мент спросил, чего такого надо. Никита ответил, мол, следователь нужен. Залина Малкомбек… короче, не запомнил. Вот телефон, сказал мент, звоните. Куда? Ну туда, куда пришли.

Никита куда-то позвонил. И ещё раз позвонил. Он бы позвонил и снова — с него бы не убыло, но тут в том мире, что жил за железной решёткой до потолка, исполнявшей обязанности турникета, нарисовалась форменная девушка.

Она со скрипом сдвинула в сторону решётчатую калитку, не глядя сунула охранному менту какие-то две бумажки и встала напротив Никиты, придирчиво его разглядывая.

— Пришли? — с некоторым даже осуждением поинтересовалась следователь Залина.

— Не надо было?

— Ваше личное дело, — фыркнула она и отвернулась. — Паспорт покажите в окошечко, и пойдёмте.

Вместе с провожатой Никита пустился в долгий трип по кишечнику здешних страшно узких, но то и дело ещё сильнее сужающихся коридоров, выкрашенных дешёвой подъездной краской салатового оттенка. Если по пути встречался идущий навстречу, и Никите, и следовательнице приходилось в буквальном смысле вжиматься в стену, чтобы участник реверсивного движения с шуточками пронёс своё тело мимо, желательно прислонив его в минимальном количестве мест.

Есть в этом что-то сексуально-девиантное, думал Никита, с неприязнью глядя на идущего впереди толстенького капитана. Что думала следователь, которой приходилось играть в этот BDSM-тетрис каждый день по многу раз, оставалось только догадываться.