Комитет охраны мостов

Они спустились на два подземных этажа по разваливающейся металлической лестнице, тут и там стянутой заплатками и длинными болтами, норовящими впиться в подошву.

— Со времён НКВД не заменят, — внезапно пожаловалась Никите следователь Залина, когда очередная ступенька завыла под её чёрной лакированной туфлей.

Никита хотел ответить, что здесь всё со времён НКВД не мешало бы заменить, но отчего-то удержался. Может, ему было неудобно (хотя с чего бы) провоцировать следовательницу, а может, шутка казалась не особо изящной, да и не особо шуткой.

То, что эти подвальные катакомбы должны были помнить людей в красных петлицах, не вызывало сомнений. Местный каннибальский вайб, тусклые оплетённые проволокой лампы, железные двери-люки, заржавленные и облупленные, звуки скребущего по железу железа, маскировочные тени, прыгающие по лицам, — всё это имело очевидную родословную.

У одного из люков Никите был дан знак остановиться.

— Мы называем этот люк окном возможностей, — всё же съязвил Никита.

— Что? — скривившись, будто у неё болит голова, переспросила следователь.

— Дверь красивая.

Следователь вздохнула и начала возиться с люком, поочередно штурмуя его замок массивными многозубчатыми ключами. Ключи не подходили, и следователь Залина что-то тихо бормотала себе под нос. Видимо, ругалась специальными ментовскими ругательствами. Наконец, она яростно мотнула головой и объявила, что придётся снова подняться — ей дали не те ключи.

Поднялись, опять обтёршись о нескольких встречных. Кабинет следователя Залины, в котором сидели ещё двое форменных молодцов, напоминал поиздержавшийся музей советского административного быта. Здесь можно было найти некогда благородно-коричневые, но с тех пор вылинявшие до вызывающе-рыжего платяные шкафы-инвалиды, под раскуроченные ножки которых были подложены деревяшки и куски арматурин. Огромные столы из крошащейся ДСП, спроектированные, кажется, исключительно для того, чтобы на них танцевать, и затанцованные ещё в прошлом веке. Стулья, напоминающие пиратскую команду из «Острова сокровищ»: кто без спинки, кто без сидения, завязанные скотчем в совершенно неожиданных местах, и самый опасный из них — настоящий Джон Сильвер мебельного мира с укреплённой передней ногой — практически посредине комнаты. Он очевидным образом указывал на то, что нет никаких двух стульев, можешь даже не думать. Раз пришёл, сядешь именно здесь.

Мебельное великолепие дополняли счёты с потерянными костяшками, калькуляторы с великанскими кнопками, как и полагается, засохший фикус в кадке и портрет Лаврентия Павловича Берии в тусклой раме, будто бы обклеенной использованными конфетными золотинками. Под портретом стоял монитор LG, а за монитором сидел молодец и читал вслух:

— По версии обвинения, Александр был главой юридическо-правового отдела и членом «Совета депутатов» экстремистского сообщества «Комитет». Как студент Юридического университета, он дважды проходил практику в красноярских судах и однократно — в Следственном комитете. Ему вменяют «создание экстремистского сообщества и участие в нём» (ч. 1 и 2 ст. 282.1 УК РФ) — до 10 лет лишения свободы. Вину деятельно отрицает…

Это была выдержка из профайла, сделанного Никитой. По «деятельно отрицает» было бы трудно не узнать.

— Записал? — спросил молодец второго обитателя кабинета — старшего лейтенанта.

— Ещё раз со Следственного комитета, — отозвался тот. Он, похоже, переписывал профайл в дело. Было только непонятно, зачем он делает это с голоса.

— Вечер в хату, — нагло поприветствовал хозяев Никита. — А что это у вас Берия делает?

Оператор LG — молодой ясноглазый капитан с усиками трефового валета — обернулся.

— Не Берия, а Лаврентий Павлович, — предупредил он. — Автор советского атомного проекта и человек, отвечавший за порядок.

— Отлично, — искренне отозвался Никита.

— Вам что-то не нравится? — поинтересовалась Залина, выдвигавшая в это время ящики стола в поисках нужного ключа.

— Да нет, мне у вас очень нравится, — сказал Никита, — я бы и сам Берию фантиками от конфет обклеил.

— Заля, это что у тебя за клоун? — спросил капитан — скорее всего, парень немногим старше Никиты.

— А это вот из журналистов, которые твоих бинладенов любят.

— А-а-а, — с удовлетворением отозвался капитан, — и что, принимаем его?

— Не-а, пока просто опрашиваем.

— Жаль, — признал капитан, — ну ты ему скажи, чтобы не беспокоился. К нам кто узнал дорогу, тот уже не потеряется.

— Ничего, что я здесь стою? — спросил Никита.

— Ничего, — разрешил капитан, — стой, пока можно.

Никита поклонился.

— А может, всё же оформим его? — капитан встал из-за стола и направился к Никите. Поднялся и старлей.

— Не надо, — сказала Залина, — пойдёмте, Назаров.

Никита ещё раз поклонился.

Они с Залиной пошли на новый круг подземного зелёного лабиринта, и Никита понял, что чувствует к своему следователю (да, он уже начал про себя называть её «мой следователь») благодарность. Пусть трюк с ключами и злым капитаном — первый класс ментовского развода, это всё равно приятно: вот люди стараются, хотят произвести впечатление. Не лень им, с теплотой подумал Никита.