Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

   Домой пріѣхавъ, пистолеты   Онъ осмотрѣлъ, потомъ вложилъ   Опять ихъ въ ящикъ, и, раздѣтый, ⁴ При свѣчкѣ, Шиллера открылъ;   Но мысль одна его объемлетъ;   Въ немъ сердце грустное не дремлетъ:   Съ неизъяснимою красой ⁸ Онъ видитъ Ольгу предъ собой.   Владиміръ книгу закрываетъ,   Беретъ перо; его стихи,   Полны любовной чепухи,¹² Звучатъ и льются. Ихъ читаетъ   Онъ вслухъ, въ лирическомъ жару,

   Какъ Д. пьяный на пиру.

^12–14Барон Антон Дельвиг (6 авг. 1798–14 янв. 1831) — один из самых близких друзей Пушкина, второстепенный поэт, автор милых идиллий, народных песен, искусных сонетов и нескольких превосходных дактилических гекзаметров, любопытно сочетавший стиль классический и простонародный, амфору и самовар. Очень выразительный рисунок (ок. 1820 г.), на котором он — веселый и пьяный, в очках и растрепанный — воспроизведен из альбома его современника в статье И. Медведевой «Павел Яковлев и его альбом»[68].

По удивительному совпадению, Дельвиг умер в годовщину смерти вымышленного персонажа, Ленского (который в канун роковой дуэли сравнивается с Дельвигом); а поминальная — в память смерти Дельвига — встреча его друзей (Пушкина, Вяземского, Баратынского и Языкова) состоялась в московском ресторане 27 янв. 1831 г. — в точности за шесть лет до роковой дуэли Пушкина.

Именно Дельвиг язвительно заметил, что чем ближе к небесам, тем холоднее стихи (как сообщил об этом Пушкин в рукописной заметке), и именно Дельвиг собирался поцеловать руку Державину во время посещения последним Лицея (см. коммент. к главе Восьмой, II, 3).

Лучшее стихотворение Дельвига — то, которое он посвятил Пушкину, своему товарищу по Лицею в январе 1815 г. (издано в том же году в «Российском музеуме», № 9). Юноша шестнадцати лет, предсказывающий в подробностях литературное бессмертие юноше пятнадцати лет в таком же бессмертном стихотворении, — это сочетание гениальной интуиции и действительной судьбы, которому я не могу найти параллели в истории мировой поэзии:

Кто, как лебедь цветущей Авзонии,Осененный и миртом и лаврами,Майской ночью при хоре порхающих,В сладких грезах отвился от матери, —Тот в советах не мудрствует; на стеныПобежденных знамена не вешает;

Столб кормами судов неприятельскихОн не красит перед храмом Ареевым;Флот, с несчетным богатством Америки,С тяжким золотом, купленным кровию,Не взмущает двукраты экватораДля него кораблями бегущими.Но с младенчества он обучаетсяВоспевать красоты поднебесные,И ланиты его от приветствияУдивленной толпы горят пламенем.И Паллада туманное облакоРассевает от взоров, — и в юностиОн уж видит священную истину

И порок, исподлобья взирающий!Пушкин! Он и в лесах не укроется!Лира выдаст его громким пением,И от смертных восхитит бессмертногоАполлон на Олимп торжествующий.

XXI

   Стихи на случай сохранились;   Я ихъ имѣю; вотъ они:   «Куда, куда вы удалились, ⁴ «Весны моей златые дни?   «Что день грядущій мнѣ готовитъ?   «Его мой взоръ напрасно ловитъ,   «Въ глубокой мглѣ таится онъ.

 ⁸ «Нѣтъ нужды; правъ судьбы законъ.   «Паду ли я, стрѣлой пронзенный,   «Иль мимо пролетитъ она,   «Все благо: бдѣнія и сна¹² «Приходитъ часъ опредѣленный;   «Благословенъ и день заботъ,   «Благословенъ и тмы приходъ!

¹ на случай[= случайно]. «Стихи на случай сохранились». Пушкин не сохранял их так «свято», как он хранил письмо Татьяны (см. коммент. к главе Третьей, XXXI, 1–4).

3 Куда, куда вы удалились. Я предпочел бы повторить возглас, так часто слышимый в английской поэзии семнадцатого и восемнадцатого веков:

Джон Коллоп, «Дух, Плоть» (1656):