Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Бродский со своим сверх меры развитым социологическим чутьем обнаруживает за разговорами, переданными в этих строфах (и в XII, 1–7), град обидных замечаний, обрушенных на Онегина консервативно мыслящими аристократами. Разумется, это вздор. Бродский забыл, что и Татьяна не была убеждена в том, что Онегин искренен. В действительности эти наслаивающиеся друг на друга вопросы и ответы представляют собой образец лукавой артистичной игры нашего поэта. Нужно сделать так, чтобы читатель на время забыл, что Онегин — убийца Ленского. «Благоразумные люди» (XII, 3) — это всего лишь воображаемые рецензенты главы. Высказывания в том роде, что мы озабочены сугубо прозаическими материями, не дорожим оригинальностью мысли и привержены только традиционным ценностям, были расхожей монетой литературного красноречия с тех пор, как родилась сатира, и не стоит, встретив подобные мысли в этой строфе, толковать их всерьез. Иначе вся строфа становится бессмысленной, ибо выражение «пылких душ неосторожность» к Онегину может быть отнесено в последнюю очередь, и фразы такого толка, невольно тут появляющиеся, необходимы лишь для того, чтобы, создав нужную атмосферу, подготовить сцены, в которых Онегин предстает страстно влюбленным в Татьяну.

IX

   — Зачѣмъ же такъ неблагосклонно   Вы отзываетесь о немъ?   За то ль, что мы неугомонно ⁴ Хлопочемъ, судимъ обо всемъ,   Что пылкихъ душъ неосторожность   Самолюбивую ничтожность

   Иль оскорбляетъ иль смѣшитъ, ⁸ Что умъ, любя просторъ, тѣснитъ,   Что слишкомъ часто разговоры   Принять мы рады за дѣла,   Что глупость вѣтрена и зла,¹² Что важнымъ людямъ важны вздоры   И что посредственность одна   Намъ по плечу и не странна?

⁸Что ум, любя простор, теснит.Т. е. ум, нуждающийся для своего приложения в свободном пространстве, изгоняет глупцов. «Простор» — слово с несколькими значениями, однако непременно предполагающими свободное, незагроможденное пространство.

¹²важны вздоры.Ср.: Андре Шенье, «Республика литературы», фрагмент VIII (изд. Вальтера): «Если тяготишься важными пустяками, хорошее общество внушает тебе только скуку…»

X, XI, XII

Эти три строфы, написанные в Москве, датированы Пушкиным 2 окт. 1829 г. В то время он рассматривал их как начало главы (заметим интонацию зачина в первых строках X), которая должна была рассказать о путешествии Онегина и идти сразу за главой Седьмой. Окончательный вариант главы Восьмой (тогда Девятой) начат 24 дек. 1829 г. в С.-Петербурге, в Демутовом трактире. Две недели спустя в письме на имя Бенкендорфа Пушкин просит (безуспешно) разрешить ему поездку за границу в качестве частного лица или причислить к русской дипломатической миссии, отправляющейся в Китай.

X

   Блаженъ, кто съ молоду былъ молодъ,   Блаженъ, кто во́время созрѣлъ,   Кто постепенно жизни холодъ ⁴ Съ лѣтами вытерпѣть умѣлъ,   Кто страннымъ снамъ не предавался,   Кто черни свѣтской не чуждался,   Кто въ двадцать лѣтъ былъ франтъ иль хватъ, ⁸ А въ тридцать выгодно женатъ;   Кто въ пятьдесятъ освободился

   Отъ частныхъ и другихъ долговъ,   Кто славы, денегъ и чиновъ¹² Спокойно въ очередь добился,   О комъ твердили цѣлый вѣкъ:   N. N. прекрасный человѣкъ.

¹Не слишком оригинальный совет смолоду быть молодым уже давался Пушкиным в коротком стихотворении (1819), обращенном к поэту-графоману Якову Толстому (1791–1867), с которым он встречался на обедах «Зеленой лампы» — еще одного кружка, где в основном пили шампанское, хотя биографы склонны придавать таким кружкам революционный дух и серьезное литературное значение.

XI