Комментарий к роману "Евгений Онегин"

5—9 Временем пробуждения Онегина от зимней спячки я склонен считать утро 7 апреля 1825 г. — первую годовщину (по старому стилю) смерти Байрона в Миссолунги. В этот день Пушкин и Анна Вульф заказали заупокойные обедни в местных церквах своих поместий в Михайловском и Тригорском Псковской губернии в память «раба Божия Георгия». В майском письме из Тригорского брату в Петербург наш поэт сравнивает эти службы с «la messe de Fr'ed'eric II pour le repos de l'^ame de Monsieur de Voltaire»[880].

7…зимовал он, как сурок… — Выражение, заимствованное из французского — «hiverner comme une marmotte». «Сурок» — родовое название, однако грызун, именуемый французами la marmotte (Marmota Marmota, Linn.), обитает лишь в горах Западной Европы. В южной и восточной России встречается не он, а Marmota bobac, Schreber; по-французски — boubak, по-русски — байбак, по-английски — bobac, или «польский сурок», который в Америке называется «русским сурком» и, по-видимому, насколько может судить систематик, не специалист по млекопитающим, принадлежит к одному роду вместе с тремя американскими сурками (восточным лесным американским сурком, западным желтобрюхим сурком и серым сурком, или «свистуном»). Луговая собачка относится к другому роду.

Кстати, любопытно отметить, что байбак с баснословными подробностями описывается в «Баснях» Лафонтена, кн. IX: «Речь, обращенная к мадам де ля Саблиер».

Онегин впал в спячку непосредственно перед бедственным наводнением 7 ноября 1824 г. (после которого роскошные празднества и светские развлечения, на которых он мог видеть Татьяну, были временно запрещены правительственным указом). Другими словами, Пушкин с большим удобством для структуры романа заставил Онегина проспать катастрофу. Меж тем другой Евгений потерял в бушующих волнах свою невесту и сошел с ума, вообразив, что его преследует конная статуя, — в пушкинской поэме «Медный всадник» (1833), посвященной этому наводнению. Очень забавно, что впавший в спячку Евгений Онегин отдает взаймы свое имя этому несчастному (ч. 1, стихи 1 —15, схема рифм произвольная — aabebeccibbicco):

Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волнойВ края своей ограды стройной,⁵ Нева металась, как больнойВ своей постеле беспокойной.Уж было поздно и темно,

Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.¹⁰ В то время из гостей домойПришел Евгений молодой.Мы будем нашего герояЗвать этим именем. ОноЗвучит приятно, с ним давно¹⁵

Мое перо к тому же дружно.

«Медный всадник» связан с ЕО и замечательной чередой строф, написанных с «онегинской» последовательностью рифм, под названием «Родословная моего героя» (1832); Пушкин колебался, которому из двух Евгениев ее отдать, и, наконец, выбрал третьего героя (Ивана Езерского). См. мой Эпилог вслед за комментарием к десятой главе.

11Несется вдоль Невы в санях. / На синих, иссеченных льдах — Лед на Неве начинает ломаться и двигаться по течению между серединой марта и серединой апреля (концом марта и концом апреля по новому стилю). Обычно за две-три недели река полностью освобождается ото льда, но иногда он продолжает плыть вплоть до второй недели мая. В строфе XXXIX снег на улицах уже уступил место грязи. Некоторые читатели полагают, что «иссеченные льды» — это скорее «изрезанный лед», плывущие расколотые водой льдины, стертые и подтаявшие, а не великолепные аквамариновые глыбы, вырубленные из замерзшей Невы и высящиеся над ее сверкающим снежным покровом, готовые к перевозке куда потребуется. По подсказке Тургенева Виардо пишет: «Le soleil se joue sur les blocs bleu^atres de la glace qu'on en a tir'ee»[881].

Ср. стихи 75–83 вступления к «Медному всаднику»:

Люблю, военная столица,Твоей твердыни [пушки][882]

дым и гром,Когда полнощная царицаДарует сына в царский дом,Или победу над врагомРоссия снова торжествует,Или, взломав свой синий лед,Нева к морям его несетИ, чуя вешни дни, ликует.

Следует вспомнить, что по той же Дворцовой набережной в мае 1820 г. прогуливались Онегин и Пушкин.