Комментарий к роману "Евгений Онегин"

12непринужденно, в V, 9 — без принужденья; в V, 7 — ученый; в V, 11 — ученым. Близкий повтор эпитетов характерен для русской литературы XIX в. с ее сравнительно небольшим вокабуляром и юношеским презрением к прелестям синонимии.

14Что он умен и очень мил

— Для меня это звучит слишком современно. Мил, уже использованное Пушкиным в предыдущей строфе, — это французское gentil: «Le monde d'ecida qu'il 'etait spirituel et tr`es gentil»[122].

Вариант

8 В черновой рукописи (2369, л. 5 об.):

Шестнадцати не больше лет…

(«Шестнадцати» поставлено вместо «семнадцати».)

V

Мы все учились понемногуЧему-нибудь и как-нибудь,

Так воспитаньем, слава богу,⁴ У нас немудрено блеснуть.Онегин был, по мненью многих(Судей решительных и строгих),Ученый малый, но педант.⁸ Имел он счастливый талантБез принужденья в разговореКоснуться до всего слегка,С ученым видом знатока¹² Хранить молчанье в важном спореИ возбуждать улыбку дам

Огнем нежданных эпиграмм.

1—2Мы все учились понемногу / Чему-нибудь и как-нибудь… — Анализ ударений в стихе 2 см. в Приложении II, «Заметки о просодии», § 13 «Рифма».

Парафраз этих строк, которые трудно перевести, не добавив и не убавив смысла, звучит так: «Все мы обучались то одному, то другому, то так, то сяк» или просто: «Мы учили что попало и как попало».

Все описание онегинского ученья (гл. 1, III–VIII) легкомыслием интонации напоминает «Дон Жуана» Байрона, I, XXXVIII–LIII, особенно LIII, 5–6: «Думаю, я приобрел, как и большинство, / Знание чего-то — неважно чего». В переложении Пишо (1820): «Je crois bien que c'est l`a que j'appris aussi, comme tout le monde, certaines choses — peu importe»[123].

Пушкинский текст до странности напоминает один отрывок, которого поэт тогда знать не мог, — из бездарного «Артюра» Ульрика Гюттэнгера (1836)[124]: «Je finissais n'egligemment une 'education tr`es n'eglig'ee»[125] (ч. I, гл. 3).

Кстати, Артюр — один из сводных братьев Онегина: как и Чаадаев (см. коммент. к гл. 1, XXV, 5), он нашел лекарство от сплина в обращении к католической вере.

7

Ученый малый, но педант — В одном из значений «педант» — человек, любящий изрекать, провозглашать, если не проповедовать свои суждения, излагая их в мельчайших подробностях.

Само слово (итал. pedante, встречается у Монтеня ок. 1580 г.: un pedante) исходно означает «учитель» (и, вероятно, связано со словом «педагог»); тип, подвергавшийся осмеянию в фарсах. В этом смысле употребляет его и Шекспир, а в России в XVIII в. — Денис Фонвизин и др. (также в форме «педантствовать», то есть поучать и пустословить). В XIX в. оно встречается с различными коннотациями, например, «человек, знающий книги лучше, чем жизнь», или «придающий чрезмерное значение маловажным деталям» (Oxford English Dictionary / Оксфордский словарь английского языка). Слово также применимо к тому, кто выпячивает свои эзотерические познания или повсюду упорно применяет, кстати и некстати, излюбленную свою теорию. Ученость, лишенная скромности и юмора, — основной тип педантизма.

У Матюрэна Ренье (1573–1613) un p'edante описан так (Сатира X):

Il me parte Latin, il all`egue, il discourt,…………………………………………………………[dit] qu'Epicure est ivrogne, Hypocrate un bourreau,Que Virgile est passable…[126]

(См. коммент. к гл. 1, VI, 8.)

В начале XVIII в. Мальбранш, в том же пассаже, что я цитирую в комментарии к главному эпиграфу, говорит о педанте (Монтень для него педант!) следующее:

«L'air du monde et l'air cavalier soutenus par quelque 'erudition… deux vers d'Horace… petits contes… P'edants [sont] ceux qui, pour faire parade de leur fausse science, citent `a tort et `a travers toutes sortes d'auteurs … parlent simplement pour parler et pour se faire admirer des sots… [sont] vains et fiers, de grande m'emoire et de peu de jugement… d'une imagination vigoureuse et spacieuse, mais volage et d'eregl'ee»[127].