Компания «Гезельшафт»

— Мистеру Каррансе правилось принимать к себе девушек и любить их. — Луиза подмигнула. — Мадам Карранса вела себя дурно с некоторыми из них. Кажется, лет пять назад ее судили за попытку убийства, но не вышло. Да, я думаю, она слегка сумасшедшая.

— Вы не представляете, куда, могли бы уехать Роза с матерью?

— Я не знаю. Простите. Она ничего мне не сказала, и я удивляюсь.

— Если вы что-нибудь о ней услышите, пожалуйста, будьте любезны, дайте мне знать.

— Да, я скажу вам. Я думаю, вы для Розы подходите. Мистер Перес сказал, что вы холодный.

— Он так сказал?

— Сказал, да. Многие хотели бы Розу, по взять ее в постель — эго нехорошо. Если вы холодный и серьезный, то это для нее лучите.

Луиза улыбнулась, обнажив кончик языка, нежный, влажный и удивительно розовый. Внимание Максвела отвлекла па мгновение какая-то тень, промелькнувшая за кружевной занавеской, отделявшей эту комнату от другой.

— Я очень серьезный, — взглянув снова на Луизу, произнес Максвел. — Не понимаю, правда, что значит «холодный», но не будем спорить об этом. Не хотел бы вас разочаровывать.

Он поднялся, чтобы уйти, она подскочила к нему около двери и сжала его пальцы маленькой обезьяньей лапкой.

— Если Роза вернется, я пошлю ее к вам. Хорошо, что вы берете ее к себе в дом. Я думаю, она сделает вас счастливым.

15

Перес пригласил Максвела на чай.

— Есть какие-нибудь новости о Розе? — спросил он.

— Никаких.

— У меня тоже. Не беспокойтесь, она объявится как гром среди ясного неба, может быть, на этой неделе, может быть, на той, а то и через месяц. У них у всех такой склад характера. Никогда не знаешь, что от них ждать.

Максвел медленно жевал сандвич с огурцом, запивая превосходным чаем. Не было ни жены хозяина, ни любовницы. В городе, где все сильнее чувствовалось влияние немцев, стало более принятым пить кофе в четыре, то есть на час раньше, но Перес стойко придерживался старой английской традиции, отдавая, правда, дань и местному давнему обычаю не допускать к столу женщин. Предлогом для приглашения послужило то, что заместитель министра хотел обсудить кое-какие детали и спросить совета относительно своего абсурдного проекта превратить часть города в своеобразную копию Кембриджа — это была его навязчивая идея, на которую, надо думать, он желал истратить немалые деньги, полученные в виде вознаграждения за свои политические услуги. Они бегло просмотрели планы под одобрительное хмыканье Максвела.

— А это что, Гай?

— Это новый мост через реку, которая теперь называется Кем. Ну что скажете об этом?

— О проекте в целом? Это замечательно. Он привлечет тысячи туристов. У меня такое впечатление, что вы очень полюбили Кембридж.

— Это были волшебные дни. После я просто не жил.

Не успел Максвел доесть свой сандвич, как тема разговора резко изменилась, и планы были отложены в сторону.

— Джеймз, простите мой вопрос, — сказал Перес, — по мне бы хотелось знать, насколько хорошо вы себе представляете жизнь в этой стране.

— Я тут только пять лет.

— Здесь очень много подводных течений. Всевозможные закулисные интриги.

— Ну, это-то я знаю.

— Нас высасывают немцы. Они опустошают страну.

— Да, их присутствие чувствительно. Я с вами согласен.

— Многие из нас этим серьезно недовольны, — продолжил Перес.

— Вполне естественно.

— Везде чувствуется возрастающее негодование. Более того, мы обеспокоены нашим будущим, будущим пашей страны. Отец президента был немец, и несколько членов кабинета имеют родственные связи с немцами. Правительство благоволит к ним.

— Там произвел впечатление их вклад в валовой национальный продукт. Благодаря им он возрос за последние два года на пятьдесят процентов. Деньги делают свое дело.

— Но деньги — это еще не все, — произнес заместитель — министра, уйдя куда-то взглядом, будто под влиянием некоего внутреннего видения. Но ему до смешного не удалась попытка изобразить на лице благородное возмущение материальной стороной дела: его черты были мало приспособлены для выражения иного состояния, кроме расчетов.

— Но тем не менее они оказались как раз кстати Для почти развалившейся экономики.

— Эти немцы везде, их триста тысяч, — продолжал Перес. — Они начинают душить нас. Позвольте, я расскажу, что испытал на собственном опыте. Это случилось только вчера. Посмотрите на меня, Джеймз. Всмотритесь повнимательней. Ведь я наверняка могу сойти за англичанина или француза?

Максвел вгляделся в черты Переса. Они были крупные и мясистые; чуть отвислые, с легкой синевой губы; бесцветные глаза. В нем невозможно было узнать того молодого выпускника университета, что смотрел с фотографии тридцатилетней давности, стоявшей среди серебряных кубков на серванте, настолько сильно их исказил слой наросшей с годами плоти. В нем можно даже заподозрить отдаленное влияние негроидной или даже индейской крови, попавшей к его предкам три или четыре поколения назад.

— Вы бывали когда-нибудь в «Биркеллере» на улице Святого Франциска?

— Нет еще.