Компания «Гезельшафт»

— Они никогда не успокоятся. Ведь это они поставили нынешнего президента.

— Да, так многие говорят.

— Что же им помешает обратиться к нему, когда они увидят, что дело не двигается, и попросить его принять какой-нибудь подходящий закон?

— В конце концов это они и сделают. Сейчас мы боремся за то, чтобы оттянуть время. Если мы сможем удержать их на месте хотя бы год, то у нас будет возможность собраться с силами. Возможно, удастся переубедить президента…

— Или же удастся его убрать.

Перес ошеломленно посмотрел на него.

— Такую возможность мы никогда не обсуждали.

— Что же произойдет, если президент не изменит своих взглядов?

— Тогда изменится сама страна. Немецкие компании в союзе с эмигрантами из Родезии, Южной Африки и Голландии станут все более и более сильными и независимыми от контроля правительства. Когда они увидят, что время приспело, то совместными усилиями захватят всю полноту власти. Вас не страшит такая перспектива?

— Страшила бы, если бы я мог поверить в ее реальность, — ответил Максвел. — Но не могу.

— Все же подумайте об этом. Запомните мои слова и понаблюдайте, что будет происходить. У вас самая удобная для этого позиция. Вы теперь близко сошлись с «Гезельшафтом». У вас есть возможность посмотреть, как они действуют, и судить самому, куда они идут.

— Да, дремать я не буду. Обещаю вам.

— Я знаю. И спасибо вам за то, что вы для нас делаете. Я был уверен, что вы не откажетесь помочь своему старому другу.

Максвел хотел возразить: «За что благодарить меня? Кто это по своему желанию даст себя втянуть в подобные дела?» Но ничего не сказал, так как в этот момент ему напомнили о той привилегии, которую он получил, просмотрев карту будущего развития города. Услуга за услугу. «Следовало догадаться, что рано или поздно мне придется расплачиваться, — подумал Максвел, — и деться некуда».

16

— Вы когда-нибудь до этого летали над джунглями? — спросил Максвела пилот самолета топографической службы.

— Несколько раз на высоте десятка километров, — ответил тот.

Пилот, по всей видимости техасец, снял ковбойскую шляпу и отложил в сторону. Затем протянул Максвелу какой-то пакет.

— Жевательный табак «Ред мен», — сказал он. — Это сейчас для вас лучше, чем сигареты. Вы увидите, наш полет совсем иное дело. На высоте в десять километров можно даже подремать за приборами. А у нас пятьсот метров. Тут в любую минуту можешь провалиться в яму метров на сто — сто пятьдесят.

Летчик, нахмурившись, вглядывался в горизонт, на котором лиловыми пятнами вспухали грозовые участки и становились все ближе. Той половиной лица, что была повернута к Максвелу, он походил на повидавшего виды наемника, готового с легким сердцем встретить любые опасности па своем пути. Другая половина, которую Максвел сейчас не видел, вся в морщинах, с ушедшим под веко глазом и проломанной челюстью, могла бы сойти за физиономию его дедушки. Он за свою жизнь слишком много летал на старых самолетах по всяким горячим точкам, дважды терпел крушение и оказался жертвой неудачной пластической операции. «Если не против, давайте назначим па четверг, — сказал он несколько дней назад, договариваясь с Максвелом. — Я никогда не делаю вылеты по пятницам».

Крохотная мумия животного, жутко выглядевшая в младенческой одежде, болталась в полуметре от лица Максвела.

— И вы тоже держите эту штуку?

Пилот обернулся к нему с мрачной ухмылкой, растянувшей лишь только половину его рта.

— Вы это о Детеныше? — спросил он. — Я никогда не вылетаю без него.

— Зачем он вам?

— Отвлекает от мрачных мыслей, когда погода лютует или же нет никакой видимости.

— Он ведь отвратителен.

— О нет! Детеныш что надо. Вы привыкнете к нему.

Самолет продолжал пробиваться сквозь воздушные потоки, раскачивавшие его во все стороны; он то внезапно падал вниз так, что верхушки самых высоких деревьев оказывались совсем близко и Максвел мог видеть птиц, усеявших белыми точками верхние ветки крон, то карабкался вверх по воздушному бугру, чтобы затем с неожиданным и надрывным воем мотора устремиться вниз, пронесясь совсем низко над болотом, которое вначале казалось посверкивающей дырой в плотной ткани леса, а теперь, расширяясь, приобретало вид четко и неровно очерченных пятен с мелкими ребристыми полосами соли.

— Я всегда думал, что эти штуки приносят несчастье, — сказал Максвел.

— Счастье пли несчастье, — ответил летчик, — зависит от того, каким образом они погибли. Если они вышли уже мертвыми, то все в порядке, если же их задушили, то это плохо. Таких используют, чтобы сглазить кого-нибудь.

— Понятно.

Они ловко обогнули пухлое облако, из которого, как из мокрого мешка, сочился дождь. Болото ускользнуло назад, и самолет поднялся над цепью кучевых облаков, которые медленно меняли свои пушистые очертания и переливались радужными полосами. Сквозь облака повсюду проглядывали реки: сверкающие лассо, накинутые на темно-зеленые массивы джунглей.

— Вы, значит, намерены купить эту землю? — спросил Максвела летчик.

— Уже купил.

— Судя по карте, мы уже над целью. Она там, прямо под нами.