Конечная остановка

— Голос у меня совсем сел, — пробормотал он. — Наупражнялся! А знаешь, она чертовски здорово сложена, эта бабенка! На вид никак не скажешь. Зато на ощупь — ты меня извини!

Люсьен торопливо отдернул руку. Ему вдруг не понравилось, что так вот говорят о бабенке. И прежде всего, глупо называть ее бабенкой, когда всем известно, что ее зовут Элиан!

— Она замерзнет, — сказал он.

— Ну, за два-то дня не успеет! Конечно, мы могли бы перенести из кухни в комнату маленькую газовую плитку. Она должна работать. Мой отец пользовался ею, когда в ноябре ходил на щук. Но зачем, что такое два дня?

Машина покатилась быстрее, как только они выбрались на хорошую дорогу. Вдалеке, под низко нависшими облаками, пламенели огни города.

—. Послезавтра, — сказал Люсьен, — заезжай за мной около половины седьмого, не раньше. Служанка по воскресеньям не приходит, а отец в конце дня отправляется в свой клуб. Жизнь у него, бедняги, невеселая. Обычно он возвращается часов в девять, в десять.

— К тому времени все успеем, — заверил его Эрве. — А потом, вот увидишь, нас все оставят в покое. Спорим, что она уедет?

Люсьен не ответил. Он вдруг понял, что совсем не против, если девушка снова начнет вести уроки. Это станет их секретом. Правда, не совсем настоящим секретом, потому что ее он оставит в неведении. И все-таки в этом таилось что-то сладостное.

Он едва заметно усмехнулся.

— Что это тебя так развеселило? — спросил Эрве.

— Так, ничего. Одна глупая идея.

Он поехал по бульварному кольцу. Поток машин заметно поубавился. Многие магазины уже закрылись. В преддверии выходных улицы пустели.

— Который час?

— Без десяти восемь, — сказал Эрве. — Это очень поздно?

— Может, и нет.

Люсьен поехал быстрее и с облегчением заметил вдалеке освещенный фасад гаража и знак «Шелл» над бензоколонкой. Уф! Они прибыли. У входа в гараж маячили два силуэта.

— Черт! Твой отец! — воскликнул Эрве.

Люсьен вцепился в руль, словно его таком ударило. Он затормозил, переключил скорость, и все это на глазах у доктора и мадам Корбино. Они подошли поближе, доктор открыл дверцу.

— Выходи!

Эрве сразу поспешил на помощь, и, как всегда, с большим апломбом.

— Я все сейчас объясню.

— Хорошо бы, — сказала мадам Корбино.

— Мы доехали до Лору-Ботро, чтобы проверить, как работает зажигание. В этот час народу уже не много. Машина идет отлично.

Он говорил с видом сведущего торговца, который знает толк в своем деле, как бы заранее отметая упреки за эту отлучку.

— Хотя Луи мог бы и получше сделать. Разгон чуточку слабоват.

— Ступай! — сказала мать. — Потом объяснимся.

— Хорошо, хорошо. Я просто хотел оказать услугу…

Он приветствовал доктора торопливым кивком головы и, взглянув на своего товарища, широко развел руками, словно желая сказать: «Есть люди, которые никогда ничего не поймут. Я тут ни при чем!» Доктор кружил вокруг своего автомобиля, отыскивая всевозможные царапины. Мадам Корбино не отставала от него ни на шаг.

— Вы уж простите его. Я не всегда могу уследить за ним. Мальчишки в этом возрасте просто невыносимы. Это не значит, что я им не занимаюсь. Но он ничего не хочет слушать.

Люсьен в отчаянии внимал ее болтовне, которая наверняка еще больше рассердит отца. А в это время Эли-ан… Сумеют ли они теперь вызволить ее? Доктор открывал дверцы, подозрительно изучая салон машины. Но в этом отношении Люсьен не волновался. Эрве тщательно обшарил весь пол.

— Большое несчастье, когда нет отца, — не унималась мадам Корбино.

Видно, сегодня ей на ум приходили одни только неуместные фразы.

— Пришлите мне счет, — оборвал ее доктор. — А ты залезай.

Сам он сел за руль и опустил стекло.

— Уж вы простите его, ладно? — снова сказала она.

Наклонившись, она ждала какого-нибудь обнадеживающего слова. Но доктор включил сцепление, даже не попрощавшись. Люсьен почувствовал, что пробил час пустопорожнего трепа. В памяти всплыла фраза Бориса Виана: «Хороши только мертвые. Смерть — это гармония. У нее нет памяти. Всему конец. Пока ты не умер, и не мечтай о гармонии». Но Борис Виан остался уже в прошлом. Он годился для прежней жизни. Жизни до Элиан.

— Ты отдаешь себе отчет, — начал доктор отрывистым, резким тоном, который Люсьен так хорошо знал. — Вы оба несовершеннолетние. Если случится несчастье, кто окажется виноватым? Разумеется, я. И в какой-то степени гараж. Страховая компания откажется платить. Знаешь, чего ты заслуживаешь? Хорошей головомойки, это единственный доступный для твоего понимания язык.

Люсьен старался не шевелиться, по опыту зная, что буря постепенно утихнет, запутавшись в словах. А слова созданы для того, чтобы улетучиваться.

— И не вздумай уверять меня, будто вы ездили в Лору-Ботро. Не принимай меня за дурака. Ты весь промок, и машина в грязи, словно вы таскались по полям. Ну?.. Я жду ответа… Предпочитаешь отмалчиваться?.. Как хочешь, но я все равно узнаю. До тех пор, пока не скажешь правду, не получишь карманных денег. Конец развлечениям. И не пытайся занимать у Марты… Ты же уже проделывал эти штучки. Я в курсе. Ничего! Не получишь ничего!

Он умолк, и снова повисло молчание, более плотное, чем стена. Доктор сам отпер гараж.