Конец Дракона

В сенях послышались громкие голоса, распахнулась дверь, и в комнату вошли три гестаповца. В одном из них Люба узнала Карла Францевича. Посеревшая от страха Клавдия Ивановна прерывисто бормотала:

- У меня все по закону… я приказы соблюдаю. Любоньку-то, племянницу мою, вы ведь знаете, Карл Францевич… У вас училась, девочка старательная… тихая…

- Брось нудить! - прикрикнул бывший учитель немецкого языка. - Не в ней дело! Кто этот мальчишка?

- Люба привела. Она за него в ответе. Я - по жалости. .. только до утра… вроде как дитя…

- Дитя! А не это ли дитя подожгло склад? Покажи документы! - приказал он Федору.

- Нету, дяденька, у меня документов, - плаксиво затянул Федор. - Староста сказывал, только с четырнадцати лет справки полагаются…

- А тебе сколько?

- Тринадцать минуло недавно…

- Кто твой отец? Говори правду!

- Фельдшером у меня был батя. Убило его в бомбежку.

- Врешь! Мы точно знаем, что ты сын бывшего начальника ряжевской милиции. Ты поджег склад! Твоего отца повесили и тебя повесим!

- Господи! - всплеснула руками Клавдия Ивановна и плюхнулась на скамью.

- Что вы, господин офицер… - заныл Федор. - Я же тут никогда не бывал… В Ряжевск иду, к родственникам. .. Проверьте, коли не верите…

- Мы с ним вместе пришли, Карл Францевич, - заговорила Люба. - Он в нашей деревне живет, в Ясенках. Ничего он не поджигал…

- Из жалости пустила! -простонала Клавдия Ивановна. - Через доброту свою страдаю…

- Собирайся! - приказал гестаповец Федору. - И ты тоже! - бросил он Любе.

- Любоньку-то за что? - закричала Клавдия Ивановна.

- Ничего ей не будет. Расскажет, что знает о мальчишке, и отпустим на все четыре стороны.

Федор посмотрел на Любу. Она была бледна, в широко раскрытых темных глазах застыл страх. Федор ужаснулся. Конечно, она не выдержит! Расскажет про партизан. Разве может девчонка выдержать допрос в гестапо!

- Долго вас ждать? - Карл Францевич взглянул на часы. - Одевайтесь!

Федор потянулся было за курткой, но тут же опомнился. В гестапо его, конечно, обыщут… найдут пистолет. - Он круто повернулся к гестаповцу:

- Я готов… - и шагнул к двери.

- Одежку-то, одежку-то свою возьми! - всхлипывая, Клавдия Ивановна протянула ему куртку.

- Какой забывчивый! - злая усмешка скривила губы Карла Францевича. Он что-то сказал по-немецки молчаливому ефрейтору, тот вырвал из рук Клавдии Ивановны куртку и зажал под мышкой.

От страха у Федора пересохло в горле.

- Эти хитрости нам известны, - донесся до него словно издалека голос Карла Францевича. - В одежде, конечно, зашит какой-нибудь партизанский документ. Не надейся, в гестапо находят все! Пошли!

Оба немецких солдата разом поднялись со скамьи.

- Курт, останешься здесь и сделаешь обыск, - приказал бывший учитель. - Арестованных отведу я и ефрейтор Шпильман.

«Обыск! - Люба почувствовала, как внутри у нее все похолодело. - При обыске найдут в корзине оружие, обязательно найдут! И тогда - конец!»

- Выходи! - резкий окрик гестаповца привел Любу в себя.

Клавдия Ивановна завыла во весь голос.

- Чего вы, тетя Клава, - заговорила Люба. - Вы же слышали, Карл Францевич меня отпустит. Я оттуда прямо на базар - с огурчиками. Позвольте мне, Карл Францевич захватить с собой корзиночку, чтобы успеть на базар. У тети и хлеба не на что купить.

- Ладно, бери, и довольно разговаривать! Марш на улицу!

Ефрейтор Шпильман схватил Федора за шиворот и потащил к выходу Следом Карл Францевич вывел Любу. Так они и шли по утренней безлюдной улице: впереди Шпильман тащил Федора, позади бывший учитель вел Любу.

Федор шел, с трудом передвигая ноги. «Все про-пало!» - думал он в отчаянии. Пропало из-за его преступной глупости. Он нарушил приказ командира, взял с собой оружие. И теперь из-за этого - неминуемая гибель. Смерть ему, смерть Любе, смерть всем, кого он должен был спасти. И во всем виноват он, один он!

Федору и в голову не приходило, что «вальтера» в куртке нет. Он живо представил себе, как гестаповец вытаскивает из кармана куртки пистолет. «Пытать! - приказывает он. - Пытать, пока не скажет, откуда оружие и где скрываются партизаны!»

Люба шла позади. Корзинка с огурцами, казалось, жгла ей руку. Она думала только об одном, как избавиться от пистолета. Она верила Карлу Францевичу, что ее сразу же отпустят. Люба не сомневалась, что и Федора отпустят. Он знал, что нужно говорить. И все равно было очень страшно идти в гестапо, пряча в корзине оружие. Но как избавиться от него, если рядом шагает гестаповец и не спускает с тебя глаз?!

* * *

В гестапо им приказали сидеть в длинном полутемном коридоре и ждать Взяв у Шпильмана куртку, Карл Францевич скрылся за ближайшей дверью.

Люба держала корзину на коленах и думала только об одном: как ей сказать Федору, что пистолета в куртке нет. Сидевший между ними насупленный Шпильман, казалось, не обращал на них никакого внимания. Люба решилась заговорить.

- Куртку тебе вернут, - начала она. - В ней же…