Конец эпохи Тюдоров

– Я слышала от подруг, – говорила нам Дороти, – вначале королева все известия о готовящемся мятеже воспринимала спокойно, с присущим ей мужеством и стойкостью. Даже когда Роберт уже вышел на улицы города, она не показывала своего удивления и печали. Однако после суда ее горе стало очевидным. Смятение и замешательство стали очевидными и для окружающих.

Действительно, Ее Величество столкнулась с двумя совершенно противоположными чертами характера Роберта. Он обладал качествами, редко встречавшимися в подданных королевы. Мужество, красноречие, щедрость и страсть, с которой Роберт выполнял поручения Елизаветы, заставляли ее проявлять к нему снисходительность, когда фаворит забывал об исполнении своего непосредственного долга и обязательств.

Часто королева раскаивалась в жестоком, презрительном отношении, которое она выказывала по отношению к изменникам. Смягчить ее сердце могло раскаяние и повиновение. А по отношению к Роберту – оставшиеся у королевы теплые чувства и привязанность, взывавшие к проявлению милосердия. Но ежедневные новые и новые признания Роберта и его сторонников делали королеву жестче. С каждым очередным свидетельством совершенного предательства ее охватывали воспоминания о неблагодарности, об оскорблениях, которые она иногда терпела от Роберта. И обиды росли в душе Елизаветы, не давая ей изменить приговор.

Два раза королева отменяла смертную казнь. Последней каплей стало появление в дверях ее покоев странной личности, услугами которой пользовался Роберт. Этот страшный человек помогал ему в переговорах с графом Тироном в Ирландии и проделывал какие-то темные делишки в Англии. Обманом он попал во дворец и проник в комнату, где находилась королева. Там он потребовал подписать указ об освобождении двух графов, Эссекса и Саутгемптона. Человека схватили, однако страхи у королевы возобновились с новой силой. Ее Величество подписала указ о казни в третий раз.

* * *

– Ты слышала? Это конец, – я обратилась к Дороти. – Завтра Роберта поведут на эшафот! Мне сказали, это решение окончательное. Враги Роберта постараются не терять времени даром и больше не ждать, пока королева вновь не отменит приговор.

– Надо поехать во дворец. Уговорить королеву, пасть к ее ногам. Что угодно! – вскричала Дороти. – Ты говорила маме?

– Нет. Она и так в отчаянии. Ее все эти дни Елизавета не принимала. Письма возвращаются обратно. Королева отказывается их читать.

Мы поехали вдвоем. У ворот дворца нас остановили и не позволили ехать дальше. Мы торопливо достали письмо, в котором умоляли позволить нам хотя бы встретиться напоследок с братом. Письмо забрали, а мы остались ждать ответа. Через час дверь кареты распахнулась:

– Ее Величество позволила леди Рич и графине Нортумберленд посетить Тауэр завтра в шесть утра. Графине Лейстер в высочайшей милости отказано.

* * *

Двадцать пятого февраля мы встали посреди ночи, темнее которой не видели в своей жизни. Медленно передвигаясь по дому, мы собирались в Тауэр. Мама собиралась с нами. Несмотря на запрет, она хотела быть к Роберту поближе. И если не удастся смягчить сердца охраны, то подождать нас возле страшной башни в карете.

На улице шел дождь. Сильный ветер раздувал полы плащей, норовя пробраться под одежду. В кромешной темноте карета начала двигаться к Тауэру. Иногда где-то виднелись отблески факела, иногда в окне мелькало пламя свечи. Так и наша надежда вдруг вспыхивала посреди тьмы и безысходности.

Возле башни карету остановили.

– У нас разрешение увидеться с графом Эссексом! – прокричала я, перекрывая завывания ветра.

– Не велено пускать! – стражник попытался захлопнуть дверь.

Я выскочила из кареты:

– Пенелопа Рич и Дороти Нортумберленд! – с головы слетел капюшон, и мои волосы, в спешке плохо закрепленные гребешками, рассыпались по плечам. – Ее Величество позволила нам повидать брата перед казнью!

– Не велено! – стражник оттолкнул меня от двери. Она захлопнулась. Послышался звук задвигаемого засова.

Я начала падать: голова закружилась, а сердце застучало слишком быстро. Дороти быстро подхватила меня и помогла взобраться в карету. Возница тронул лошадей с места. Мы медленно поехали вдоль мрачной, возвышавшейся над нами темницы. Неожиданно неприметная дверца открылась в стене. Оттуда вышел сгорбленный человек и махнул рукой, останавливая карету. Он подошел ближе.

– Я проведу вас к графу, – зашепелявил старик. – Не уверен, правда, что вы хотите увидеть своего брата именно таким.

– Нам все равно, – Дороти вынула кошель с монетами и сунула его в руку старику. – Через два часа брата поведут на эшафот. Нам все равно, каким мы его увидим!

– Пойдемте, – старик захромал прочь.

Забыв про ветер и дождь, мы последовали за ним. Мама пошла с нами: запрет теперь нарушали все.