Конец индивидуума. Путешествие философа в страну искусственного интеллекта

Бог принимает меня любезно, однако после разговора любезность эта показалась мне не лишенной сострадания, словно бы он старался не ранить чувства представителя далекого и едва ли не дикого народа[151]

. Недавно он опубликовал книгу, экземпляр которой тут же мне вручил: «Сверхдержавы искусственного интеллекта». Его сложно сбить с наезженной риторической колеи. Скрижали ИИ неумолимы. ИИ позволит китайскому народу лучше лечиться, учиться, передвигаться и просвещаться. А сам этот народ будет рад поделиться всеми своими данными, природным ресурсом цифровой экономики: частной жизнью здесь практически никто не обеспокоен, поскольку намного важнее культура общего блага, восходящая еще к Конфуцию. Никто не возмутится видеокамерам в школьных классах, если они помогут усовершенствовать техники обучения, раскрыв корреляции между поведением учеников, успеваемостью и методами преподавателя… Если у западного человека или тем более европейца обязательно возникнут сомнения и недоверие, китаец безоговорочно разделяет цели прогресса. Я чувствую, как Бог постепенно распаляется. Ключ к китайскому развитию заключается, конечно, в гибком доступе к данным, а также в способности к стратегическому планированию, которой обладает правительство. Но главное — это вопрос менталитета. Типичный американский предприниматель вырос в буржуазной семье, например тот же Марк Цукерберг, родители которого были врачами. Он играет, развлекается. Он в лучшем случае наивно, а в худшем — лицемерно мечтает «изменить мир». И наоборот, китайский предприниматель — часто выходец из народной среды, то есть его родители все еще помнят о крайней нужде. Лучший пример — Джек Ма, основатель компании Alibaba, который учил английский, работая гидом. Теперь он пашет без передышки, и цель у него одна — прибыль. Это я сразу понял в Westwall, уже упоминавшемся шанхайском стартапе, где мои собеседники вежливо подшучивали над «французами, которые любят жизнь». В Китае можно легко назначать встречи на выходных: работать никто не прекращает. Джек Ма подытожил свой жизненный идеал тремя цифрами: 996. Работать с девяти часов утра до девяти часов вечера шесть дней в неделю. Этот зов прибыли и в самом деле быстро меняет мир — ну или хотя бы Китай. Китайские стартапы, отличающиеся меньшим идеализмом, в то же время более эффективны. «Люди здесь голодны», — утверждает Бог, глядя мне прямо в глаза. В США и тем более в Европе этого голода нет.

Чтобы проиллюстрировать конкурентное преимущество Китая, Бог подчеркивает все большее значение «сенсорного ИИ»: он превратит всех нас, простых смертных, не способных программировать, в маленьких всемогущих божков — это демократизация божественного. Подключенные к сети объекты постепенно сотрут границы между виртуальным универсумом и физическим миром, создав новую конфигурацию, которую Кай-Фу Ли окрестил OMO (online-merge-offline

, «онлайн сливается с офлайном»). Уже сейчас сеть ресторанов быстрого питания KFC вместе с компанией Alibaba внедрила в Китае систему платежей на основе распознавания лиц: достаточно посмотреть в камеру, и с тебя тут же спишут деньги. Кай-Фу Ли мечтает о будущем супермаркете, в котором клиент будет сразу же идентифицирован и где ему будут предлагать товары в зависимости от его пищевых привычек, состояния его холодильника и планов на неделю. Западного человека эта перспектива может ужасать, что признаёт и сам Кай-Фу Ли, однако китайца она воодушевляет. Кроме того, промышленные мощности Китая обеспечивают массовое производство предметов, подключаемых к сети. Лидер индустрии, Xiaomi, подключает к сети весь ваш дом, начиная с очистителей воды и заканчивая лампочками и зубными щетками. Китай ежегодно производит намного больше объектов, подключаемых к сети, чем Америка; основной регион их производства — Шеньчжень. В будущем они не будут ограничиваться бытом: Кай-Фу представляет, как будут работать виртуальные преподаватели, настроенные на уровень каждого ученика и способные выявлять его степень внимания благодаря системе распознавания лиц. Сочетание культуры, которая не слишком озабочена частной жизнью, и динамичного производства наделяет китайскую модель определенной структурной силой.