Конец сказки

– Оно нам еще и на руку, – добавил воевода Самсон. – Покуда Кащей там телепается, мы тут уже все дружины в боевой порядок выстроили. Теперь, небось, всыплем ему по первое число! Пожалеет еще, что промедлил!

Князь Глеб поначалу помалкивал. Смотрел на стену леса с напряжением, ждал. Оттуда Кащеева рать выйдет, оттуда появится.

Если, конечно, поганый опять всех не обманул. Если не обошел объединенные русские силы большой дугой. В спину-то он не ударит, конечно, – сзади воды Итиля, – но вот двинуться прямиком на Владимир может. Сожжет столицу, а там и на другие княжества двинется – врассыпную. Чтоб, значит, союзники тоже рассыпались, бросились каждый свою вотчину спасать.

От Кащея любой подлости можно ждать.

– Ну что, дядько Бречислав – может, в тавлеи со скуки срежемся? – сказал наконец Глеб, чтобы отвлечься от жуткого напряжения.

– А что, дело, – усмехнулся боярин. – Готовь лоб, княже, буду щелобаны отвешивать.

– Ты выиграй сначала, а потом уж пальцы разминай! – рассердился Глеб. – Славка, принеси доску!

Тиун обернулся живо. Разложили поле прямо на траве, расставили диски, принялись играть. Вокруг сгрудились князья, бояре, богатыри знатные. Тоже заинтересовались, шуметь стали, советы подавать. Васька Буслаев с кем-то уже об заклад побился – да не на князя поставил, собака, а на боярина.

В самом разгаре была партия, когда примчался вестовой. Несколько их сторожили на самой опушке, выглядывали всякое движение. Спрыгнув с коня, он подлетел к Глебу и крикнул, запыхавшийся:

– Князь-батюшка, Кащей показался!!!

– Вот скотина, даже доиграть не дал, – с сожалением поднялся Глеб. – Дядько Бречислав, запомни, где какая пешка, после боя доиграем.

– А коли погибнем? – с прищуром глянул Бречислав.

– Так нешто на том свете тавлей не сыщется? Навешаю я тебе еще щелобанов, не сомневайся.

Войско Кащеево выступило из леса, точно лезвие косы из травы. Вот только что просто стена деревьев – а вот шагают из нее разом сотни железнобоких дивиев.

Эти шли впереди всех. Ровно живой щит. За первой шеренгой появилась вторая, третья. Выступили идущие все в ногу людоящеры. Вылетели с гиканьем татаровья на своих косматых лошаденках.

А потом пошла вовсе чехарда. Затрещали деревья, попадали. Сквозь лес ехали огромные боевые махины и поездучие печи уродцев-шуликунов. Не обращая и малого внимания на бескрайний строй червленых щитов, выползали на свет Кащеевы нелюди.

Над ними вились жлезнокоготные коршуны. Чудища меднокрылые, до человечины кровожадные. Было их так несметно, что казалось – туча черная повисла.

Среди них мелькали страшилища и покрупнее. Летучие змии, запряженные в воздушные колесницы. В каждой сидело по два закутанных в меха татаровьина – один держал поводья, другой целился из лука. Их крылатые чешуйчатые кони щерились, извивали длинные шеи, выдыхали пламенные язычки.

А еще из лесу показалась избушка на курьих ножках. Те, кто ее заметили, даже головы невольно повернули – на месте ли самоходная хата Овдотьи Кузьминишны?

На месте была. Сидела по-прежнему старушка на крылечке и губу сердито кусала, взглядом сестру названую сверлила. Злилась, что до этакого дошло, что баба-яга на бабу-ягу клюку подымает.

Когда войско поганых вышло целиком, лица русичей посмурнели. Час назад многим казалось, что их тут такая силища, такая прорва, что Кащей задрожит и под печкой спрячется. Шутили, что потому он и запаздывает – мол, давно уже назад поворотил, домой удирает.

Теперь стало видно, что битва будет адской. Несметная рать против несметной орды. Полчище против полчища.

– [цензура], как их много… – присвистнул Васька Буслаев. – Это ж сколько могил копать придется!

Никто шутке не засмеялся. Отец Леонтий стиснул плечо гридня Алешки и тихо сказал, что коли жив сегодня останется, то в родной Ростов вернется, в Успенский собор. Чать, достроили его там уже – третий год возводят, восстанавливают после пожара.

Хватит с него дел княжеских, не по нему такая благодать.

Сотни тысяч напряженно смотрели, как развертываются бессчетные нелюди. Как разминает ноги конница, как встают рядами пешие вои. И как раздвигается эта живая лава в самой середине, высовывая длинный красный язык – ковер алого бархата.

По ковру зашагал Кащей Бессмертный.

Все сразу поняли, что это именно он. Закованный в булатный доспех, с седой бородищей поверх панциря и железным воротником-паутиной. Плешивую, всю в пятнах макушку увенчивала железная корона о двенадцати зубцах.

А уж взгляд… все невольно поежились под этим взглядом. Ладно бы злой, ненавидящий – такое понятно, такое привычно. Но нет ведь – смотрел Кащей на людей, словно мурашей под ногами видел.

Бескрайнее ледяное равнодушие – и больше ничего.

Сам Кащей тем временем размышлял о том, что где-то он все-таки допустил ошибку. Слишком уж много оказалось здесь русов. Неожидаемо много.

Кащей был уверен, что их будет меньше.

На протяжении целых веков Кащей Бессмертный сеял меж соседей рознь и вражду. Ссорил исподволь русов, половцев, булгар и многих других. Через лембоев, тайных подсылов и просто жадных до денег дураков.