Конец сказки

Напади на тебя сон да морок,не поодиночке, а все сорок!Глаза твои отвожу,сознание твоё путаю,в чёрную паутину кутаю!Как мухи да комары к паутинекрепенько прилипают,так мои слова-дела-взглядытвою волю усыпляют!

Навались на тебя морокас каждой стороны и с любого бока!Пропади, ясный разум твой,на один час земной!Путаю, кутаю, кручу,делай так, как я хочу!Как на лик твой подую,так сразу тебя и расколдую!Очи твои в тумане, а ум-разум твой – в дурмане!

Очи твои в тумане, а ум-разум твой – в дурмане!Очи твои в тумане, а ум-разум твой – в дурмане!

Дочитав, Василиса споро обвязала ширинки вокруг наконечников стрел и велела:

– Ты в левого стреляй, а ты – в правого… правый – это по ту руку, какой ты кашу ешь!

Иван обиженно засопел. Он знал, где право, а где лево. Просто подумал, что Василиса первым его назвала, а не Синеглазку.

Разом поднялись луки. Щелкнули тетивы. Свистнули стрелы. Стукнулись в обоих дивиев – и упали, как если б по щитам ударили.

А сами дивии резко очнулись. Вскинули громадные мечи, дернулись… да и повернулись друг к другу. И ни секундочки малой не промедлив – рубанули.

Бог уж знает, как сработала оморочка Василисы, что увидели дивии друг вместо друга. Но биться они взялись яростно, без потачек. Колотили железом о железо, меч о меч. Искр высекали целые снопы.

Да и продлился-то бой дюже долго. Очень уж одинаковы оказались дивии. Словно близнецы-братья сражались, что сызмальства к двойному бою приучены.

Один ударил – и второй в тот же миг. Меч встретил меч. Никто не промахивался, никто не плошал. Как два зеркальных отражения.

Окажись промежду – искромсают в момент.

Но сколь бы ни были прочны клинки дивиев, сколь бы ни были крепки доспехи – не беспредельно же. И колошматили они с такой страшной силой, что и вообразить не можно. Каждый удар оставлял скол на мече или вмятину на железной шкуре.

– Яромир, а Яромир, вот как ты полагаешь – чья возьмет? – спросил Иван с горящими глазами. – Давай об заклад побьемся! Я за левого стоять буду, а ты за правого стой!

– Да не, неохота, – отказался Яромир.

– А я побьюсь! – закивала Синеглазка. – Только я сама за левого хочу! За правого лучше ты стой!

Иван начал было спорить – да тут их заклад закончился, не успев начаться. Дивии одновременно ударили друг друга мечами в грудь. Но если левый только погнул доспех, то правый – прорвал. Вонзился клинок в самую глубину, донесся оттуда визг, потекла густая кровь… и все стихло.

После того бой закончился. Один дивий упал и больше не поднимался. Другой равнодушно опустил меч, повел вокруг безглазым шлемом – и уставился на Ивана с Синеглазкой.

Видно, не забыл истукан, кто по ним из лука стрелял. Не собирался просто так на стражу возвращаться. Сызнова клинок поднялся, шагнул вперед дивий… да уже вскинула руки Василиса. Встряхнула белыми пальчиками, скрючила их – и полыхнула молоньями!

Так-то ярко сразу стало! Освещен был коридор лишь парой тусклых лампад, в полутьме пребывал… но теперь озарило его – хоть глаза выкалывай! Синеглазка вскрикнула, Иван отшатнулся, а дивий… дивий повалился мертвым.

Доспехи его, видно было, пострадали не сильно. Так, закоптились слегка. Но из самого нутра тянулся дымок и пахло жареным мясом. Сдохла живая дивия сердцевина – а без нее он просто железа груда.

– А что ж ты сразу-то так не полоснула? – внимательно глянул на Василису Яромир.

– Перуновы молнии – они сил много отнимают, – сконфуженно призналась княгиня. – Я ими не сполна еще овладела. Голова после каждого раза кружится, качает всю. Так что с дверями вы теперь сами уж…

Снова разрыв-трава службу сослужила. Без нее этот засов ни в жизнь бы поднять не удалось. Его, поди, десять богатырей на полпальца не сдвинут – что уж про всего четверых говорить, двое из которых вовсе девицы.

Но разрыв-трава железо как сухую бересту прорезала. С хрустом лоскутья разошлись, с треском. Вывалились две половинки из огромных петель – и осталась только сама дверь.

Но вот что с нею делать – то непонятно. Кащей ведь казну не на замок запирал, не на ключ – а на слово заветное. Стояли четверо гостей незваных перед холодным камнем – думу думали.

Как дальше быть – не знали.

– Если на дверях был засов – значит, двери открываются наружу… – задумчиво произнес Яромир, подходя ближе.

– Это и я догадался, – ответил Иван. – Ты скажи лучше, как их открыть-то. Разрыв-трава камень не разрывает.