Конец сказки

Жаль, не все это понимали. Дружинники из боярских детей скулить вообще не переставали. То и дело начинали: а зачем?.. а почему?.. а что мы, смерды, что ли, заступами орудовать?..

– Тут вам не это, – терпеливо объяснял Самсон, награждая их отеческими затрещинами. – Оно тут не просто так, понимать надо. Пока противник рисует чертежи местности, мы эту самую местность меняем. Причем вручную. Противник от такого приходит в полное изумление и теряет боеспособность. Мы испокон веку так выигрывали битвы и побеждали в сражениях.

Проникались дружинные, снова брались за заступы.

А тем временем в Великом Новгороде гуляли по великому торгу два великих богатыря. Доблестный Бэв, граф Антонский, уже посещал сей славный город, но таков уж Великий Новгород, что его и дважды посетить не зазорно.

Купцов-то вокруг было, купцов – и-и!.. Отовсюду совали ткани яркие, бусы разноцветные, пряники печатные. Мимо мясных или зеленых рядов и пройти спокойно не выходило – с каждого лотка кричали, зазывали, покорно просили пожаловать.

На возвышении продавали и живой товар. Скотину всех родов и мастей, двуногую и четвероногую. Свиньи и бараны уходили по три куны за штуку, телята – уже по пять, голуби – по девять, жеребята – по пятнадцать, утки, гуси, лебеди и журавли – по тридцать, коровы – по сорок, лошади – по шестьдесят, а быки, собаки и кошки – по сто пятьдесят.

Дороже быков, собак и кошек была только скотина разумная, говорящая. Обычные мужики шли по двести пятьдесят кун, бабы – по триста, знающие какое-нибудь ремесло – по шестьсот, а тиуны или огнищные – по четыре тысячи.

Такого уже только боярину впору купить.

– О, я понимаю, – с умудренным видом остановился Бова. – Это есть торговля рабами.

– Сдурел, королевиц?! – возмутился Буслаев. – Какими еще рабами, ты цто мелешь, рожа латынская?! Отродясь на Руси рабов не бывало, да и не будет никогда!

– А это кто тогда?

– А это – холопы!

– А, вилланы! – догадался Бова.

– Вот ты темный целовек. Сказано ж – холопы. И вабще – цо рот разинул? Пошли давай, там Садко нас уже заждался небось. Все глаза выплакал, в окошко глядюци, да Васи Буслаева за ним не видаци.

Садко Сытинич, первый торговый гость земли Новгородской, глаз по Буслаеву не выплакал. Вовсе наоборот даже – глянул на него, ровно на мошку никчемную. Велел приютиться в уголке, да не отсвечивать без нужды.

И то сказать – народу-то в его хоромах собралась сегодня тьма, да все богатеи, все толстосумы. Купецкие старшины Великого Новгорода, гости из других княжеств, даже тороватые иноземцы. Надували щеки, трясли мошною, обсуждали друг с другом дела торговые.

Бэв сразу же подошел к старому своему знакомцу – олдермену двора святого Петра, который новгородцы именуют Немецким. Почитай лет пятнадцать через него идет почти вся торговля Ганзы с Русландией.

– О, юный д’Антон! – обрадовался ему старик. – Как давно мы не виделись! Как ты поживаешь, все ли у тебя хорошо?

– Все прекрасно, месьё Ольстен, – ответил Бэв. – Как идет торговля?

– Своим чередом, юноша, своим чередом. Зимние гости заканчиваются, скоро свернемся до лета. Из вашей Англии мне на днях пришла партия великолепной шерсти. А местные мастера, представляете, начали делать потрясающего качества дверные замки. Думаю, на них будет спрос. Кстати, вы еще не знакомы с моим новым ратманом?

– Не имел чести, – склонил голову рыцарь. – Как поживаете, месьё ратман?

Ратман сухо кивнул в ответ. Был он чем-то сильно недоволен, на олдермена своего косился, точно кислятины наелся.

И через несколько минут стало понятно – чем. Старшины Новгородского, Псковского и Гданьского купечества имели сегодня на повестке дня всего один, но зело важный вопрос – сколько помощи отправлять Тиборскому герцогу Глейфу.

Что помочь нужно – это все скрепя сердце признали. Умеренные войны торговле даже иногда полезны, но грядущая война обещает стереть всю Русь дочиста и двинуться дальше. Кому такое нужно?

И даже если не двинется, даже если с лица земли исчезнет только Тиборск. Это же не только город, не только люди. Тиборское княжество – это хлеб, это кожа, это лен. Это мед и сало, лес и железо.

А не станет Тиборска – и здравствуйте, упущенные прибыли.

Об этом всем и толковал торговым гостям Садко Сытинич. Те шумно сопели, ворчали и держались за мошны, словно раскошелиться с них требовали прямо тут же.

– Ну что же, братия, на чем порешим? – вопросил Садко. – Сколько кормов пошлем князю?

Молчание было ему ответом. Напряженное и недовольное. Платить купеческий люд не хотел, но и открыто отказать никто не решался.

– А ну как отсыплем гривен, а царь Костец все едино верх возьмет? – подал голос какой-то гость из Пскова. – Почем нам знать, что не пропадут зря денежки?

– Верно, верно, – согласился купец из Ревеля. – А если Кащей победит, да узнает, что мы врагу его помогали – так он сурово с нами обойдется. Оно нам нужно?

– И то, и то! – донеслись голоса с разных мест. – Пустое! Пусть цари да князья дерутся, а наше дело сторона! Мы люд торговый, не военный! Будем и с Кащеем дела вести, ничего!