Контракт на гордость

За окном рассветает, небо окрашивается в нежно-розовый цвет, а я все никак не могу ей надышаться и совершенно точно не хочу ее никуда отпускать. Никаких ранних такси, раздельных ночевок и прочей ерунды, в конце концов, мы давно не дети. Меня уже не ждет до утра мама с извечным вопросом, где я шатался, а Лизе вряд ли что-то скажет строгий отец, находящийся больше, чем за тысячу километров и наверняка мечтающий о внуках.

Я проваливаюсь в сон под Лизино мерное дыхание и пропускаю все пять заведенных будильников, зато чувствую себя предельно бодрым и отдохнувшим. Только вот отсутствие Истоминой под боком наждачкой проходится по нервам – неужели уехала? Но спустя пару минут из кухни доносится звук кофеварки, и я расслабленно откидываюсь на подушки.

– Кофе будешь? – Лиза балансирует с накрытым на двоих подносом, а я не могу оторваться от наброшенной на голое тело рубашки. Моей рубашки. Теперь я точно знаю, как выглядит висящий на завоеванной крепости флаг.

– Лиз, у меня к тебе серьезно, – забираю у нее из рук дымящийся американо и считаю нужным повторить на случай, если я не был достаточно убедительным вчера.

– Волков, – она пристраивается рядом и, вгрызаясь зубами в гренку с сыром, бормочет: – если ты думал, что я с утра буду выедать тебе мозг ложечкой, то ты не по адресу. Завтракай.

Глава 23

Лиза

Совесть? Это ты про ту штуку, которая

дает о себе знать, когда нет логичных

причин вести себя так, как от тебя требуют?

(с) к/ф «Доктор Хаус».

– Завтракай, – бросаю, кажется, переставшему дышать Волкову и с трудом прячу ухмылку, когда он отмирает и утаскивает с тарелки тост с черничным вареньем. К моей радости, обнаружившимся в холостяцком холодильнике вместе с приличным куском Маасдама, сливками и брикетом масла.

Вчерашние события проносятся перед глазами пестрыми картинками, но я совершенно ни о чем не жалею. Ни о мятых простынях, ни о порванных в порыве страсти чулках, ни о треснувшем стекле упавшего на пол айфона. Уж если я чему и научилась к двадцати восьми годам, так это гулять на широкую ногу и никогда не жалеть о последствиях принятых решений. Да и Сашка совсем не похож на любовника, мечтающего выскочить на балкон и сбежать при первой удобной возможности.

– Лиз, – сексуальная хрипотца его низкого голоса завораживает, окуная в волны тепла и ласки, и буквально вынуждает ответить «да» на любой даже не заданный еще вопрос. – А ты меня простишь за то, что пришлось так долго ждать?

Я бы простила его и за убийство Кеннеди, и за скачок курса доллара и бог знает, за что еще. Но об этом я скромно умалчиваю, утыкаясь носом ему в грудь и очерчивая пальцем треугольник из родинок на правом боку. Наша близость такая уютная и такая настоящая, что мне и самой не верится. И, конечно, она не может длиться вечно, потому что у Волкова как обычно горят сроки, лажают сотрудники и срывают сдачу работ подрядчики.

– Езжай, позже созвонимся, – спокойно киваю, когда он срывается на очередного звонящего, и падаю на подушки, блаженно улыбаясь. Я абсолютно точно не из тех дам, которые выносят мозг своим избранникам, к тому же у меня полно своих дел. Например, было бы неплохо проверить, как там справляются ребята в «Кабриолете».

Поэтому спустя примерно час я захожу в салон, наглядно демонстрируя, как надо гулять с пятницы на субботу. Домой я не заезжала, поэтому утренний наряд далек от привычного делового костюма Елизаветы Истоминой, а что гласит неоновая табличка у меня на лбу, я и предполагать боюсь.

– Лизавета Андреевна, а ты часом не ошиблась? – окидывает меня оценивающим взглядом инспектора Филатов, которому, судя по желтизне его лица, гораздо хуже, чем мне, и добавляет: – рок-концерт на сегодня не запланирован.

– А ты, если будешь много говорить, получишь штраф. За появление на рабочем месте в нетрезвом виде, – ставлю на место обнаглевшего администратора и утаскиваю из-под носа у Юльки венскую вафлю. – Что? Начальство проголодалось.

В ответ на свой наглый демарш получаю нестройный дружелюбный смех, от которого и без того хорошее настроение ползет еще выше. С работниками мне, действительно, повезло, с такими можно и в огонь, и в воду, и в медные трубы – прикроют. И я даже успеваю расслабиться и помечтать, куда мы пойдем ужинать сегодня с Сашкой, когда неприглядная реальность врывается в мой день внезапным звонком.

– Лиз, привет. Я соскучился. Ты меня ждешь? – Меньшов звучит взволнованно и искренне, отчего совесть неуклюже ворочается, так некстати напоминая, что в Москве у меня есть жених.

– Угу, – бормочу еле внятно, пытаясь пропихнуть застрявшую в горле вафлю глотком холодного вишневого сока.

– Сколько дней осталось до моего приезда? Считаешь? – надежда в голосе Алика такая осязаемая, что мне трусливо хочется прекратить разговор и отключить телефон.

– Два дня? Три? – неуверенно блею под приглушенный смех Филатова и показываю Ваньке кулак: грешно потешаться над чужими страданиями, а то карма вещь страшная, а иногда – и мгновенная.

– Не угадала, – весело сообщает собеседник и припечатывает жизнерадостным: – я уже здесь.