Контракт со смертью

Этот рассказ к тому, что лев во главе отары овец может львами сделать овец и наоборот. Часть офицеров погибла, часть была ранена, часть просто сбежала, а рядовой Александр Лазарев из растерявшихся и уже пораженных бациллами страха солдат сделал настоящих бойцов.

Я не знаю его судьбу — дай бог, чтобы он выжил, жил и сражался. Он — настоящий воин.

11

Полковнику Фёдорову[90] позвонил брат из Житомира. Родной брат, кровинушка. Рядом дышала мама, но трубку брать не стала: для неё полковник давно ломоть отрезанный, москалям продавшийся.

— Ну что, брательник, жив ещё?

— Как видишь, жив покуда. — Фёдоров напрягся: разговор не сулил ничего хорошего, тем более братец наверняка принял на грудь, иначе бы звонить не стал.

— Братов, москалыга, гробишь?

— Не братья они ни мне, ни тебе — фашисты они, бандеровцы, бесы. Так что фашистов я бью, тех, кого дед наш Матвей не добил. Русским он был, и батя наш тоже русский. Да и в тебе кровь русская течёт.

Пауза затянулась, и по тяжелому прерывистому дыханию было понятно, что брат подбирал нужные слова, но не находил. Трубку схватил племянник:

— Я с тебя, дядько, семь шкур спущу, только попадись. И Сашку закатую.

— А я вас убивать не стану. Больные вы, вот и будем с сыном лечить, дурь вашу бандеровскую выколачивать.

Племянник что-то крикнул, но резкие гудки оборвали его слова: брат выключил телефон.

Октябрь

1

Прочитал в «телеге» стоны мобилизованных и их мамаш. Мне далеко за шестьдесят, или, как говорит Тимофеевич, шестьдесят пять плюс. Мои друзья чуть младше. Как и многие сверстники, мы отслужили в Советской армии. Двадцать четвёртого февраля мы сделали выбор и добровольно, не по контракту, ушли на войну. Для нас это была именно война не на жизнь, а на смерть, ибо русские подлежат уничтожению как этнос, а я этого не хочу. Ну, не желаю и точка. Мы шли сражаться за будущее наших детей и внуков, за нашу страну, за право быть русскими.

Но мы не рвали сердца и души своим близким жалостью к себе, хотя знали, что можем не вернуться, хотя совсем не собирались умирать. Первый месяц войны — без воды, света, тепла, под регулярными обстрелами «градами» и минами. Спали на бетонном полу в захваченном здании, и тело коченело до такой степени, что перевернуться на бок стоило усилий, а встать на колени удавалось с пятой попытки и через пеленающую боль. Счастье, если кто-то находил картон или газеты — не матраса и даже не «пенки», но хоть что-то. Топили снег, чтобы закипятить воду. Обтирались тоже снегом — вода превратилась бы в кусок льда при морозе до минус восемнадцать даже в ладонях, не успев коснуться тела. Трое суток провёл на харьковской окружной со спецназовцами, закопавшись в снег. Днём вымерзали до косточек, ночью работали, и НИКТО не стонал, не жаловался и не заболел. По возвращении ещё месяц не мог согреться.

«Там разместили в заброшенном пионерлагере без электричества, тепла и ВОДОСНАБЖЕНИЯ… Туалеты, понятно, — ямы». Пусть этот слюнтяй радуется, что не в коттедж с электричеством поселили, иначе «прилёт» гарантирован. А про туалеты читайте «Бравого солдата Швейка» — доска и палка, чтобы не улететь в яму. Вчера вернулся из лагеря подготовки мобилизованных — отвезли машину медикаментов. Ложь, что кормят абы как! Что нет воды, чтобы запить лекарство. Остальное — не детский сад. Защитники, мать вашу! Стыдобище! Я бы вообще запретил телефоны, иначе эти маменькины сынки засветят свою располагу и к ним прилетит привет.

«И чего вы хотите от людей, которые бегут за границу, лишь бы не оказаться в этих скотских условиях?»

На перине не воюют. Тёплых клозетов не предусмотрено. За эти восемь месяцев войны я перевидал солдат достаточно. Трусы были, отчаюги и храбрецы — тоже, но вот нытиков не встречал. От беглецов от войны ничего не хотим, вот от власти — да: чтобы всех бегущих отправляли на передовую. Окопы копать, куски разорванных тел однополчан собирать, за ранеными горшки убирать. Вот тогда не только воевать научатся — жизнь ценить научатся такой, какая она есть. А что науки воевать, то освоят, потому как умение воевать — это шанс выжить!

«Иначе начнётся страшное восстание солдатских матерей». Не начнётся. Таких, как вы, — единицы. В своё время, провожая, моя мама сказала мне: «Помни, сынок, в нашем роду трусов не было. Лучше смерть, чем позор». Помнил всегда. А ещё я помню присягу и остался верен ей. Вторую, уже при Ельцине, принимать отказался.

Не позорьте парня, может быть, он станет настоящим мужчиной, не прячущимся за женскую юбку.

2

Сравните эти два текста воинской присяги и увидите, какие ценности призван защищать воин.