«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма

Стоит отметить пришедшиеся на это время религиозные искания Сталина и возрождение Православной Церкви. Интерес к православию продолжался у него, по сути дела, до самой смерти. Окончательное возвращение к православию у него не свершилось, всё-таки какие-то претензии остались, видимо, ещё с детства. Возможно, он искал какой-то синтез, возможно, некий третий, четвёртый путь, но это тоже, собственно, неважно. Важно то, что отход от марксизма в 30-е годы состоялся, разочарование состоялось точно.

По всей видимости, это разочарование было связано с необходимостью коммунистического строительства и строительства так называемого нового социалистического государства. Сталин, уже будучи руководителем страны во второй половине 20-х годов, понял, что никаких рецептов Маркс для него не оставил, что абсолютно всё из написанного Марксом, «Капитал» и прочее, не годится. Это всё хорошо для разрушения какой-то страны, но не работает для строительства.

Поэтому экономическая теория Маркса была отринута, и Сталин взялся за совершенно противоположную традицию, не за традицию, идущую от Адама Смита с его трудовой теорией стоимости, а за традицию, идущую ещё от средневековых меркантилистов, которых потом стали называть протекционистами, которая в немецкой философии была обозначена Фихте в работе «Замкнутое торговое государство». Потом эта традиция была продолжена Фридрихом Листом, немецким экономистом, который не любил Смита, и которого Маркс, в свою очередь, тоже не любил, даже посвятил ему свою работу с критикой его теории:

«О книге Фридриха Листа “Национальная система политической экономии”». Кстати, довольно смешная работа. Лист, собственно, пишет о том, как нужно государству богатеть, а Маркс критикует его за то, что он стоит на точке зрения элиты этого государства, а так же предпринимателей, а не ставит себя на место рабочих. Вот такая интересная претензия. Потом выразителем протекционизма был Карл Баллод, российско-немецко-литовский ученый, и его работа «Государство будущего», которая легла в основу и плана ГОЭЛРО, и вообще практически всех преобразований Сталина.

Там и коллективизация, и индустриализация, и ставка на артели, и всё, что касается энергетики, плановой экономики – всё это в книге «Государство будущего» Карла Баллода было изложено. Но при этом он вообще был не марксистом, спокойно несколько раз издавался в царское время и цензура его не запрещала. Более того, Витте его даже своим советником звал. Таким образом, это совершенно другая традиция. Поэтому Сталин порвал с марксистской традицией, перешел, так сказать, на противоположную экономическую традицию, протекционистскую, которая в одной из своих версий легла в основу строительства СССР. Таким образом, разочарование произошло в конце 20-х годов, когда сворачивали НЭП и начинали коллективизацию, индустриализацию и, собственно, строительство нового государства. Здесь уже никаких рецептов марксизма не использовалось.

Но важно ещё и другое. В конце концов, Сталин мог бы помнить, что Маркс всё-таки писал про то, как при капитализме необходимо сделать революцию, установить диктатуру пролетариата, что развитие капитализма неминуемо к этому ведет, поэтому Маркс мог далеко не заглядывать, как будут строить, собственно, социализм. Ничего страшного, это, мол, ему простительно.

Но дело-то в другом. Кажется, кроме этого, на Сталина повлияла международная обстановка, международная ситуация и само его положение как главы государства. Как говорил Гегель: «Кому Бог даёт должность, тому он даёт также и ум». Эта немецкая пословица иллюстрирует, что, находясь на определенном посту, человек приобретает и определенное видение. Многократно замечено, что, если человек, который в оппозиции находится, какое-то время поработает на государственной службе, то он резко меняет свои оппозиционные взгляды, понимает, как вообще государство работает, и приобретает совершенно другую точку зрения. Вспомним хоть сочувствовавшего декабристам Пушкина. И послужил-то он потом немного, но патриотом и государственником стал довольно быстро.