Координата Z

Бандеровцы же, что за прелесть, захотели в самом конце войны (ну, так совпало!) «отделиться» (попутно вешая, убивая, замучивая не только председателей колхозов и прочих административных работников, обычных, на самом деле, украинцев, но и, в обязательном порядке, учительниц).

И, наконец, главное по Солженицыну.

«Петлюровцы» и «бандеровцы» – «те же украинцы, которые не хотят чужой власти».

В сущности, можно было в украинских бандеровских школах эту цитату вывешивать.

По крайней мере, до появления русского солдата.

* * *

«Русская литература, содержащая “страдания русской души”, сложно воспринимается украинцами. Нужно выбросить всё это, такие книги нам вообще не нужны», – сказал посреди 2022 года наикрупнейший украинский образовательный и научный чиновник.

Всему миру нужны, а им – больше нет.

Незадача здесь, например, в том, что в доброй половине классических текстов русской литературы действуют украинцы.

Запорожцы, малороссы, тавричане толпами ходят по русской дореволюционной классике. У Чехова из-за каждого угла смотрят, у всех Толстых встречаются. А у Лескова – галереи их просто!

А уж в русских исторических романах о событиях XVII, XVIII, XIX века – ни один текст без малороссов не обходится. И все украинские хлопцы – бравые, как на подбор.

Страшно даже вспомнить о том, кого всё-таки описывал Гоголь в своих «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Да и персонажи «Мёртвых душ» – они, зададимся вопросом, русские или не совсем? Скажем, Михаил Собакевич и Настасья Коробочка – кто? Не названный в этом романе город N – мог с равным успехом быть и Тулой, и Полтавой, и Рязанью, и Николаевом.

Кого описывал, давая портреты киевлян, Михаил Булгаков в «Белой гвардии» – русских или не вполне? А Бабель в «Одесских рассказах»? А Паустовский в «украинских» своих вещах?

Возьмите повесть Катаева «Белеет парус одинокий». Там главные герои – Петя и Павлик Бачей! Они ж – хохлы, только по-русски говорят; впрочем, как половина Украины до 2022 года, и две трети Украины до 2014 года, и три четверти Украины в 1991 году.

А шолоховский «Тихий Дон»? Украинец Андрий Гаранжа – ключевой персонаж первой книги романа; более того, он ещё и размовляет. Казак украинского происхождения Бунчук – центральный персонаж второй книги романа. А вообще в «Тихом Доне», как, впрочем, и в «Поднятой целине», – десятки хохлов. Простой вопрос: эти книги о страданиях русской души – или о страданиях украинской?

В каждой второй военной повести, посвящённой Великой Отечественной, украинец – обязательный персонаж. В самом центре повествования всенепременно находится, и периодически размовляет.

Кого описывал писатель, генерал, партизан Пётр Вершигора в романе «Люди с чистой совестью» и в своих рассказах о партизанской войне на территории Украины?

Как вы будете это выпиливать, о, ликующие идиоты? Вы же собственную душу выпиливаете из себя.

* * *

Каждый новый день противостояния подтверждал немыслимый, необъяснимый, библейского уровня гений Николая Васильевича Гоголя.

«Тарас Бульба» не заканчивается никогда, но длится и длится.

Русская литература снизошла к нам не отсюда. Это – сценарий русского бытия.

Тарас – символ верности русскому казачеству, русскому царю, русской вере.

Остапа готовят к немыслимой пытке, и он спрашивает отца: слышишь ли ты меня? И отец отвечает: слышу.

Андрий, влюбившийся в польскую панночку, предавший своё предназначение, своё имя и убитый отцом.

Тарас, Остап и Андрий – настолько очевидные совпадения со случившимся несколько веков спустя, что в пульсирующих висках ломит.

Но есть не менее очевидные совпадения, о которых мы вспоминаем реже.

Вот перед нами Чичиков и Хлестаков. Один – покупатель и продавец мёртвых душ. Другой – мелкий человек, типологически – плохой актёр, которого приняли за другого, и он, удивлённый, понемногу вошёл в роль.

Иные скажут: так они ж – русские; и Чичиков, и Хлестаков.

А Зеленский – что, украинец? Он обычная вырусь – человек русской цивилизации, в которого заселился чёрт.

То, что Чичиков и Хлестаков – черти, – это общее место филологии.

И когда мы видели, как Зеленский ехал в Бучу, чтоб позировать над трупами, – мы должны были сразу же узнать архетипическую основу: это Чичиков, торговец мёртвыми душами.

И всякий раз, когда Зеленский гуляет по Киеву с очередным заморским гостем, – мы должны понимать, кто это перед нами. Это Хлестаков, которого приняли за президента.

Осталось только дождаться, когда губернатор Евросоюза предложит ему свою дочку в жёны.

…пока не явится настоящий Ревизор.

* * *

СВО выявило следующую картину: в поэтическом мире современной России ситуация ещё хуже, чем в русском роке. Примерно как в русском рэпе – такая ситуация в поэзии у нас.

В роке хотя бы, что называется, середина на половину: с русской стороны – Ревякин, Кинчев, Скляр, Галанин, с противоположной – Гребенщиков, Макаревич, Макс Покровский и, с оговорками, Шевчук.