Кордон «Ромашкино»

– Подарок и правда богатый. Возьму. Да только мне тебя отблагодарить нечем. Не в моих силах с Ледомирой тягаться. Кабы один на один, может, чего бы и вышло… Так вон у нее теперь сколько пособников. Скоро замок по швам лопнет. Вся нечисть собралась. Рады-радешеньки.

– А если мы с Фиолеттой подсобим? – подсказала Василиса.

Яга задумалась, словно примеряясь.

– Нет, искусницы, не ваше это дело. Не вам с заклятием Ледомиры тягаться. Ты, Василисушка, светла да чиста. Твое – это лебеди из рукава. Фиолетта же, хоть и фея ночи, мало чем от сестры своей Сияны отличается. Ночь – это ведь не зло для мира. Она и прекрасной, и незабываемой, и праздничной бывает.

– А не обратиться ли нам к тем злодеям, кто с Ледомирой пошел? – предложила Василиса. – Объясним, что хорошей ночи без светлого дня не бывает. Неужто не услышат? По совести не поступят?

– О какой совести ты толкуешь, Василиса? – воскликнул Иван. – Нет ее у них. И не было никогда.

– Там одни упыри, ведьмаки да нежить остались. Им ничего, кроме тьмы, не нужно, – подтвердила Яга.

– Что же делать-то? – Иван рубанул кулаком по стене. Огромный, с кошку, паук боязливо подобрал лапы. На печи издал недовольный вопль черный кот. Обиженно заквохтала избушка.

– Ты, любезный, потише, потише! Горяч больно, – урезонила гостя Яга. – Землетрус не устраивай. Нас сейчас не силушка – ум выручать должен.

– Прости, бабушка. Не справился с эмоциями.

– Где ж ты слов таких набрался? Никак, у Калининых часто бываешь?

– Нечасто. Но гостить приходилось.

– Там девка у них, Катька, – еще та оторва. Хорошая растет. Правильная. Решительная. Вот она Ледомиру в бараний рог скрутила бы. Только где Калинины, а где мы. Да и мала Катька-то. Мала еще…

Яга снова задумалась. Потом наклонила голову, будто прислушивалась. Вдруг встрепенулась, блеснула зорким глазом.

– Из дальних пространств весточка пришла.

– Говори, говори, бабушка! – заторопили старуху Фиолетта и Василиса.

– Да вроде ничего особенного. Но и отмахнуться от такого – грех.

– Выкладывай поскорее! Не томи! – снова не сдержался Иван.

Бабка зыркнула. Он тут же присмирел.

– Вот так-то. Молодой еще мне указывать. Смотри, Иван, не ужинала я еще!

– Типун тебе на язык, Яга.

– Ты типуны мне не посылай. Смотри, как бы без своего языка не остаться… Ладно, хватит зря воздух сотрясать. Слушайте, что скажу. Ты, Фиолетта, как домой пойдешь, остановись у озерца, что рядом с ведьминым замком. Постой малость. Подожди. Может, что нужное услышишь.

– И это все, что ты можешь предложить? – удивилась Василиса.

– Все, ненаглядная. Не ты ль лягушкой дни юности коротала? Не помнишь разве, что все в нашей жизни зависит от случая? А пролети Иванова стрела мимо, что бы тогда было? Вот то-то и оно! Что пришло мне в голову, о том и толкую. Откуда пришло – кто ж его знает. Но со счетов даже такую малость сбрасывать негоже.

Вообще-то это называется интуицией. Или шестым чувством. Действует везде. Бабе ли Яге о нем не знать?! Разве у вас такого не бывало? Только подумаешь о каком-то человеке – он либо встретится за ближайшим углом, либо позвонит, либо тебе о нем понарассказывают за тем же ближайшим углом.

– И на том спасибо, бабушка, – поклонилась в пояс Яге Фиолетта. – Пойду я.

– Иди. И о наказе моем не забывай. А вы, Василиса с Иваном, задержитесь. Скучно мне, старой, в такой темнотище без людей. Одни коты да пауки, тьфу на них, окаянных…

* * *

Намекнуть-то Яга намекнула. К намеку прислушаться надо. Вот только дорога вокруг озера длинная. Где именно надо останавливаться, чтобы нужное услышать? Звуков много даже в ночном мире.

Едва Фиолетта подумала о звуках, над головой раздался шум и что-то большое шаркнуло по вершинам берез. Посыпались листья, сухие ветки. Принцесса присела, инстинктивно прикрыв голову руками. Быстро подняла глаза, готовясь к отражению нападения. На фоне звезд вырисовался летящий в сторону озера дракон.

– Никак, Горыныч? А люди говорят, болеет змеюшка, – пробормотала фея и побежала по отмеченной грибами тропинке. Что-то подсказывало, что встреча со змеем – не случайность и, если поторопиться, пути их обязательно пересекутся.

Темнота делала свое дело – даже Фиолетта, фея ночи, ничего не разглядела бы и в паре шагов. Но были голоса. Она пошла на них и не ошиблась.

На длинной коряге, лежащей рядом с водой, умостились три русалки. Крайняя слева – Ариша. Две другие были Фиолетте незнакомы. Рядом с корягой полулежали несколько кикимор. В основном парни и девчата…

Может, по отношению к кикиморам это звучит странно, но как их еще называть? Особями мужского и женского пола юного возраста?