Коридор

Пока Кирилл по телефону вызывал помощь, Дора вскипятила чайник, подняла с пола зареванную притихшую Глафиру.

- Чего реветь-то впустую, Николавна. Не повешался - так спит. Приедут - разбудят. Чем выть, пойдем чайку свеженького.

Скоро раздался длинный звонок в дверь.

- Забира-а-ть приехали,- радостно сообщила Дора, но под взглядом Глафиры, поперхнувшись чаем, исправилась: - Нет, ты гляди, как быстро-то помощь ездиет. Раз - и приехали...

Кирилл подвел к двери трех одинаково крупных мужчин, разница была только в халатах: у двоих запах на спине тесемками, у третьего - спереди на пуговицах.

- Этот врач, а те санитары,- объяснила Дора.

- ...Обрил полголовы и заперся вместо института,- объяснял врачу Кирилл.

Рядом без слов стояла Глафира, по-старушечьи комкая концы платка.

- Топорик дайте,- попросил врач.- Или ломик. Алик шел по коридору, ласково придерживаемый с двух сторон санитарами. Смирительная рубашка не понадобилась, она так и висела на плече у одного из санитаров.

- Повели-и...- довольно просипела Дора, благо Глафиры рядом не было.А не закрывайся, мать не морочь. А то ишь, запирается! Сегодня полбашки обрил, а завтра, глядишь, и самую голову снесет. Не-ет. Оттеда теперь уж только на Ваганьково...

На шумные события в коридоре вышел Александр Григорьевич.

- Приветствую вас, приветствую...- пробормотал он, увидев незнакомых людей в белых халатах.- Что такое, что случилось?..

- Алька рехнулся совсем,- пояснила Дора.- В сумасшедший дом переправляют.

- То есть? - развел руками Александр Григорьевич.- А-а?.. Надолго ли?

- Безвылазно, раз спятил вконец.

- Позвольте, позвольте...-Александр Григорьевич протянул руки к удаляющемуся Алику.- А десять рублей?.. Взаимообразно... Да, хм. Тем не менее, однако...

Бронзовые часы на пианино пробили двенадцать раз. Александр Григорьевич подождал, пока Алика, по его расчетам, спустят вниз, посадят в машину, но, чтобы не тратить время без толку, решил пока надеть галоши и почистить шляпу; но вот, по его предположению, Алика увезли, и он, предварительно покашляв, чтобы хоть подготовить бывшую жену к сообщению, сказал неуверенным голосом:

- Шурочка, ну, я намерен в столовую, в сапожную мастерскую и прочее. Полагаю, если время останется, посетить баню... Таким вот образом... А вообще-то сегодня...

- Да-да,- кивнула головой, не отрываясь от бумаг, Александра Иннокентьевна. Ее закрывала высокая спинка английского кресла, но и не видя ее, Александр Григорьевич знал, что Александра Иннокентьевна в этот момент кивает.- Закрой дверь, дует.

Александр Григорьевич похлопал себя по карману ПИджака: нет, не забыл книжка была на месте.

Уже на лестничной клетке четвертого этажа Александр Григорьевич учуял, что Олимпиада Михайловна верна своему слову: действительно, как было вчера обе-Щано, фасолевый суп и, по всей видимости, с грудинкой. Вторым запахом, которым обдало Александра Григорьевича, был запах тушеной капусты со свининой, тоже гарантированной на сегодня Олимпиадой Михайловной по случаю его дня рождения.

Оля утром поздравила отца с семидесятилетием, сделала губы бантиком и сказала, что справлять пока не надо: "Вот кончится твоя эпопея, заодно все и отпразднуем. Ты же знаешь, какая мама... ортодоксальная..."

После возвращения с Севера Александр Григорьевич узнал, что из Уланского Александра Иннокентьевна его выписала сразу после развода. Про развод ему сообщили еще там, но он надеялся, что прописка сохранилась.

Прописался он в Басманном, благо в Басманном был прописан Лева. Прописавшись, Александр Григорьевич предполагал снимать комнату. Люся поддержала это его намерение - теснота же. Лева отмолчался, Георгия никто не спрашивал; но что касается Липы, та категорически запретила Александру Григорьевичу даже заикаться об этом "сумасбродном" варианте: Александр Григорьевич будет жить в Басманном, до тех пор пока... До каких пор в Басманном будет жить Александр Григорьевич, Липа не знала, но подозревала про себя, что жить со сватом ей придется, по всей видимости, до самой смерти. Ну что ж, в тесноте - не в обиде, так - так так. Александру Григорьевичу было предложено вносить в бюджет семьи малую сумму на пропитание. Конечно, Липа кормила бы его и просто так, но опасалась, как бы старик не стал чувствовать себя неловко в нахлебниках.

Неожиданно Александр Григорьевич прижился. И даже приобрел особое, очень важное положение: он снова, как много лет назад, стал репетитором, на этот раз внука-первоклассника. Теперь Александр Григорьевич чувствовал себя на своем месте. И невестка стала благоволить к нему и не заикалась о переезде.

Однажды Александра Иннокентьевна позвонила в Басманный, что делала крайне редко, и наткнулась на голос бывшего мужа. Говорить с ним она не стала, но подробно выяснила у Олимпиады Михайловны все обстоятельства, касающиеся Александра Григорьевича. И, убедившись, что Александр Григорьевич вернулся по закону и со дня на день дожидается оформления соответствующих документов, через сына предложила бывшему мужу не злоупотреблять гостеприимством Бадрецовых и вернуться на свою жилплощадь.