Король Парижа

   — Уходите! — закричал маршал. — У Александра не было никакого сына. Убирайтесь, пока я не вышвырнул вас вон.

   — Пожалуйста, поверьте мне, — умолял Дюма. — У меня, и в мыслях не было выдавать себя за отца.

   — Хватит! — заорал маршал и, зайдя в кабинет, захлопнул за собой дверь.

Дюма, недоумённо пожав плечами, ушёл. Он нашёл адрес маршала Себастиани: тот жил в предместье Сент-Оноре.

Дюма снова попал в роскошный особняк. На сей раз его провели в кабинет маршала.

   — Значит, вы сын моего доброго друга Александра? — спросил Себастиани, своей карьерой в большей мере обязанный тому, что скромное жилище его семьи на Корсике соседствовало с домом семейства Буонапарте.

Сейчас в его рабочем кабинете с красиво декорированными стенами находились четыре секретаря; они сидели за украшенными богатой резьбой письменными столами, а маршал по очереди что-то им диктовал; при этом каждый секретарь протягивал маршалу золотую табакерку, откуда тот брал крохотную понюшку самого дорогого испанского табака.

Но маршал, узнав, что Дюма желает сделать карьеру литератора, а не военного, потерял к нему всякий интерес.

   — Перед вами четверо писателей, — сказал он, указывая на своих секретарей. — Я даже под страхом смерти не смог бы написать ни единого слова, но могу взять к себе на службу двадцать писателей, если мне они понадобятся. Улицы забиты писателями. Для настоящего мужчины существует лишь одна карьера — карьера военного.

Потом Дюма отправился к герцогу Беллюньскому, который отказался его принять, но через слугу уведомил визитёра, что будет счастлив получить от него письмо.

Потом настал черёд генерала Вердье. К удивлению Дюма, генерал жил в скромной квартире на верхнем этаже и занимался живописью.

   — Меня обвинили в заговоре и отправили на пенсию, — объяснил он. — Сегодня лучше обходятся с теми, кто во время Революции покинул родную страну и сражался в армиях врага. Запомните только одно, молодой человек: будьте преданны, но не родине, а любой партии, что стоит у власти; вот секрет успеха в нашу продажную эпоху.

Следующий визит Дюма нанёс генералу Фуа. Этот прославленный оратор занимался в рабочем кабинете, заполненном книгами, картами, брошюрами, рукописями, которые были разложены на креслах, столах и прямо на полу; генерал писал свою историю войны в Испании.

   — Значит, вы сын генерала Дюма, который командовал Альпийской армией?

   — Да, генерал.

   — Я слышал, что Бонапарт обошёлся с вашим отцом очень несправедливо и распространил свою несправедливость на его вдову.

   — Он оставил нас в полной нищете.

   — Чем я могу вам помочь?

   — Всем, чем угодно. Средства мои на исходе.

   — Ну что ж, у меня на примете есть одно место; чтобы его занять, достаточно хоть немного знать математику.

   — В этом предмете я слабее всего, генерал.

   — Так! Хорошо, ну а как у вас с правом? Неужели вы совсем им не занимались?

   — Нет, генерал.

   — А как с латынью и греческим?

   — Латынь я знаю, генерал, но в греческом едва разбираюсь.

   — Ну а современные языки: немецкий или английский?

   — Немного говорю по-итальянски, но не слишком хорошо.

   — Бухгалтерское дело?

   — Прошу вас, генерал, позвольте мне сразу признаться, прежде чем я не умер со стыда, что большую часть времени я посвящал охоте, рыбной ловле, чтению и танцам. Боюсь, учился я плохо. Но это лишь потому, что никто меня не направлял. Если вы пожелаете мне сказать, что, по-вашему, я должен выучить, я быстро всё выучу, ибо я не такой глупый, как может показаться.

   — Хорошо. Ну что ж, это мы посмотрим... Но у вас есть на что жить сейчас, пока вы будете учиться?

   — Ничего нет, генерал, — признался Дюма.

   — Это действительно всё осложняет.

   — Да, генерал. Но уверяю вас, какое бы место мне ни предложили, оно лишь залатает дыры. Вы увидите, я сумею своего добиться. Буду стараться изо всех сил. Я это смогу. Я этого хочу.

   — Конечно, я в этом уверен. Но пока делать нечего. Всё-таки я попытаюсь кое-что для вас подыскать. Послушайте, запишите мне ваше имя и адрес.

Дюма, взяв бумагу и перо, стал писать, заметив при этом:

   — Корреспонденция на моё имя будет приходить к графу Риббингу...

   — Мы спасены! — воскликнул генерал Фуа.

   — Почему? — спросил Дюма.

   — Из-за вашего почерка! У вас дивный почерк!

Дюма глубоко огорчился, вспомнив мать, которая считала, что красивый почерк свидетельствует только о полном невежестве.

   — Я случайно узнал, что в секретариате герцога Орлеанского[62] требуется служащий, чтобы надписывать адреса на конвертах. Платить вам будут тысячу двести франков в год, это немного.

   — Целое состояние! — вскричал Дюма.

   — Прекрасно, тогда, как говорится, дело сделано. Зайдите ко мне завтра.

   — Я хотел бы снять комнату. Я могу быть уверен...

   — Снимайте! Ваш приём на работу — это вопрос политики. Герцог сможет говорить, что на него работает сын республиканского генерала.

Дюма ушёл, бормоча про себя: «Я должен стать образованным, должен учиться, обязан всегда, беспрестанно учиться».