Королева четырех королевств

Наши военачальники знали, что у врага почти нет конницы и только лучников в изобилии. В груди наших воинов крепла уверенность в победе, и тут затрубили рога – вперед, в атаку на ненавистных англичан! В наших рядах возникло замешательство, поскольку герольды королевских герцогов дали сигнал к атаке, а герольд коннетабля – нет. Кажется, только он понимал, во что превратилась почва после непрерывного ливня. Обширное возделанное поле, заросшее травой, которое отделяло нас от противника, стало мягким, как масло. Тяжелые скакуны, которые несли на спинах закованных в броню рыцарей, вскоре начали увязать в грязи, их копыта вспахивали землю, и они не смогли подняться на холм, где обосновались англичане. Видя это бедственное положение, коннетабль Карл д'Альбре, главнокомандующий французской армией, попытался отозвать рыцарей, но не смог отменить приказы, данные их высокородными предводителями, которые рвались в бой.

У Иоланды начинают дрожать руки. Внутри назревает жуткое предчувствие. Где во время битвы был ее муж? Он поправился? Он вообще принимал в ней участие? Из лагеря короля не приходило никаких вестей, и гонец, отправленный туда, до сих пор не вернулся.

В пакете еще одно письмо – от брата ее верного Карло, отважного Хуберта, которому удалось обойти сзади позиции англичан. Она пробегает глазами то, что ей уже известно, и читает:

Когда английский король Генрих увидел, как пали духом его солдаты при виде огромной французской армии, он произнес вдохновляющую речь, призывая их бороться за него и за свою страну сегодня, в день святого Криспина. Этой пламенной речью молодой король вновь вселил мужество в сердца солдат, истощенных дизентерией.

Иоланда трепещет. «Я знала, как опасен этот юный король-захватчик. Почему все были так уверены в победе?» Она чувствует, как вспотели у нее ладони, и читает дальше:

Английские лучники, знаменитые своим умением выпускать в минуту до десяти стрел, начали целиться в наших всадников и коней. И так велико было их мастерство, что стрелы пролетали сквозь забрала и пронзали мягкие части доспехов. Некоторым даже удавалось стрелой пригвоздить всадника к лошади. Эти лучники – отборные воины: в каждой английской деревне нашли лучших мастеров, которые с семи лет упражняются в стрельбе из длинного лука. Стрелы искусно выточены из дуба и ясеня, и у них острые зазубренные наконечники, которые невозможно выдернуть из раны.

У Иоланды сосет под ложечкой. Но, несмотря на подступающую панику, она продолжает читать:

Наши кони, которых тянул к земле вес собственной брони и седоков, застревали в грязи. Иные рыцари спешивались, но тут же увязали по щиколотку.

У Иоланды прерывается дыхание. Она представляет себе весь цвет французской знати, своих друзей и родных, которые ринулись в бой во главе отрядов, уверенные в славной победе и возвращении с трофеями. Ее охватывает отчаяние – но она не может оторваться от чтения.