Королевский подарок

Юго-запад Франции привлекал Никиту щемяще прекрасными ландшафтами, красивыми деревушками, замками и монастырями, которых хватило бы на целую жизнь, полную приключений. Никита любил путешествовать, а еще он очень любил Францию. Школа с углубленным изучением французского языка сделала его франкофилом. Во всем, что касалось французской истории, кино и литературы, он мог заткнуть за пояс любого. Жена относилась к его увлечению благосклонно. Она сама прекрасно говорила на французском и обожала Лазурный Берег. Они много путешествовали, объездили полмира, но одна традиция оставалась неизменной. Каждое лето, в июне, Никита проводил неделю на рекламном фестивале «Каннские львы». Ольга терпеть не могла Канны и не вмешивалась в бизнес мужа. Зато ей нравилась соседняя Ницца, где она с удовольствием жила в арендованных апартаментах и со вкусом делила время между пляжем, ресторанами и магазинами. У нее давно сложился обширный круг курортных приятельниц, которые до крайности раздражали Никиту. В его голове не укладывалось, что общего могло быть с ними у его ироничной и самостоятельной жены.

– Ты не понимаешь, – пыталась объяснить ему Ольга. – У них есть чему поучиться.

– Тебе?!! У этих тупых бездельниц?!! – дивился Никита. – Ты шутишь, я надеюсь?!!

– Они не бездельницы. И не тупые. Они пашут без устали, чтобы отвечать ожиданиям своих мужчин. Там борщом не отделаешься. Я бы так не смогла.

– Тебе и не надо! Ты без всякого тюнинга красивее любой из этих калиброванных кукол.

Никита не слишком преувеличивал. Его жена, безусловно, ухаживала за собой, однако главные достоинства достались ей от природы. Стройная, но не худая, с умными серыми глазами, роскошными волосами и идеальной кожей, она была настоящей красавицей. С годами во взгляде Ольги появилась царственная уверенность в себе, которая делала несущественным вопрос о возрасте, – ее красота взрослела вместе с ней. Муж совершенно обоснованно ею гордился.

Никита был не в силах делить курортные будни с женой. После окончания Каннской фестивальной недели он брал напрокат машину и колесил по окрестным провинциям. Иногда сельские дороги уводили его так далеко, что приходилось в срочном порядке искать ночлег. Отелям он предпочитал домашнюю атмосферу частных пансионов, но чаще выбирать не приходилось – в разгар сезона хороша была любая свободная комната.

– Ты опять загулял? – деланно-сердито спрашивала по телефону Ольга, когда он в очередной раз оставался ночевать неизвестно где. – Веди себя хорошо! – За шутками скрывалось беспокойство. Внеплановые отлучки мужа ее нервировали.

– Хорошего поведения обещать не могу, – глумливо отвечал Никита, – но постараюсь вести себя прилично.

Что интересно, он действительно вел себя прилично, и дело было вовсе не в твердых принципах. Он наслаждался этими днями легальной свободы и не искал сексуальных приключений. Если только они сами не находили его, конечно.

Одним словом, Никита и Ольга любили Францию по-разному. Они относились к причудам друг друга терпимо и проводили свой ежегодный французский отпуск в относительной гармонии. Так продолжалось до тех пор, пока Никита не объявил о покупке дома в средневековой французской деревне. Этому предшествовала цепь то ли случайных, то ли закономерных событий, которая замкнулась в очередной день его рождения. Когда ему стукнуло сорок пять.

В те годы рекламный бизнес Никиты Шереметева процветал – агентство было известным, одним из старейших на молодом российском рынке и имело прекрасную репутацию. Никите удалось собрать сильную креативную команду и завязать отношения с нужными людьми на всех ключевых рекламных площадках. Клиентский лист агентства выглядел весьма впечатляюще, а рекламные бюджеты ставили его в число крупнейших локальных игроков. Однако в недрах этого сияющего благополучия Никита чуял угрозу. Международные рекламные холдинги, которые до той поры вели себя в Москве довольно хаотично, обратили внимание на стремительно развивавшийся в те годы российский рынок. Пришел конец эпохе отчаянных самоучек и везучих дилетантов, наступала эра корпораций.

Однажды бессонной ночью, выстраивая в голове линию поведения в очередном крупном тендере, Никита вдруг отчетливо понял, что, оставшись независимым, его агентство обречено на постепенное угасание до размеров небольшого нишевого бизнеса. И еще он понял, что к такому исходу не готов. Его детище должно было жить. И для этого ему следовало стать частью большого бизнеса.

Никита потерял покой. Периодически в нем поднимался протест и желание биться до последнего. Здоровый расчет каждый раз возвращал его на исходную позицию – с любой точки зрения продажа агентства была наилучшим решением. Момент для этого был самый подходящий.