Королевы Иннис Лира

Элия крепко прижала руку к груди Моримароса, как будто она могла заставить его уйти от остальных.

– Я сказал, – повторил Бан громко, – мы будем бороться, и если я одержу победу, то позволю острову выбрать свою королеву, и все поклянутся не вести армию против нее.

– Я могу сражаться в своих битвах за корону, – нахмурившись, сказала Гэла.

– Вот, что сделал бы король, Гэла Лир. Защитники сражаются за них; они не ведут свою войну. Ты воин или король?

– Прекрати это! – воскликнула Элия, но Аифа коснулась ее плеча.

– Это лучшее, – произнесла Аифа. – Нет войны, опасность мала. Риск только для двух человек.

– Больше, чем это, – вздохнула принцесса.

Риган обвила пальцы вокруг запястья Гэлы и сжала так, что старшая отпустила подбородок Бана. Он сглотнул, глядя мимо обеих сестер на Элию. Как будто с пустой надеждой.

– Итак, – сказала Гэла, почти рыча. – Если Моримарос из Аремории выигрывает, у тебя, младшая сестра, будет желание, чтобы мы съели яд острова. Но если Лис Бан выигрывает, то король Аремории будет мертв и твои союзники будут разогнаны. Рори Эрригал возвратится в Ареморию навсегда. Кайо будет наказан за неповиновение моему изгнанию.

Тело Элии напряглось. Ее голос дрожал от напряжения, когда она спросила:

– А как насчет меня? О чем ты попросишь меня?

Мгновение Гэла изучала свою сестренку, а затем улыбнулась.

– Ты выйдешь замуж за Бана Эрригала, и твои дети будут моими наследниками.

Самая молодая принцесса посмотрела на Лиса глазами, бегающими от предательства и дикой паники.

И маг сказал на языке деревьев: «Это даст тебе все, что нужно для спасения всех».

«Не ты», – ответила в том же духе Элия.

Только ведьма Риган поняла их слова, но ее сердце это больше не волновало.

– Ты должна, – произнес Бан.

Элия приоткрыла рот, нерешительно глядя на него, и весь мир остановился вместе с ней. Но мир не может долго стоять на месте. Она глубоко вздохнула.

– Я принимаю условия.

Ее сестры, схватившись за руки, изобразили мрачные улыбки.

– Как и мы, – произнесла Гэла-король.

– В Скагтирнамм, – добавила Риган Коннли. – Где ветер и деревья могут засвидетельствовать. Как раз когда солнце встает.

«Рассвет», – прошептала Элия Лир на языке деревьев.

Остров под их ногами, казалось, задрожал, и ветер сделал поклон нежных, смеющихся дуновений мертвенно-серому павильону.

Лис

Вся жизнь Бана Эрригала привела к этому.

Элия посмотрела прямо на него и сказала:

– Я прощаю тебя.

Не было ответа, который он мог бы предложить, в отчаянии он должен был стоять и держать себя в руках.

Элия отвернулась от Бана и обратилась к сестрам, приглашая их, их командиров и всех мужчин пройти в эрригальский замок и его дворы, чтобы укрыться, на долгую, бурную ночь впереди. Гэла согласилась.

Затем, совсем как королева, Элия вышла из павильона с Моримаросом и Аифой, бегущей за ней следом. Две старшие сестры Лир окружили Бана, который был ошеломлен стремительным развитием судьбы.

Выражение лица Гэлы было убийственным.

– Тебе лучше победить, Лис Бан, – сказала она.

Риган нежно его поцеловала. Она прижалась щекой к его щеке и прошептала:

– Остров будет выбирать. Сейчас все не важно.

– Я одержу победу, – солгал он, встретившись глазами с Гэлой. – Я пойду подготовлю людей, кто может двигаться, чтобы они присоединились к Элии в замке.

С их разрешения Бан поспешил сделать это. Прошло больше часа, прежде чем он отправился в путь с полным составом мужчин позади двух королев и графа Гленнадоера, рядом с Осли, и по прибытии в замок, еще почти час ушел на обустройство всех на ночевку. Ветер дул мягче, чем раньше, но все еще настойчиво и ожидающе. Он перекинул суму через плечо и зашагал внутрь.

В одиночестве Бан шатался и не мог пойти в свои старые комнаты. Он прислонился к побеленной стене и тихо произнес имя Элии, почти беззвучно.

Будущее Иннис Лира было связано с его жизнью или смертью. Он и только он. Лис Бан, бастард Эрригала, будет определять, кому носить корону.

Ликование и торжество нарастали криком в его груди. Или отчаяние?

Не стоит останавливаться на достигнутом – у него осталось всего несколько часов. Бан уронил сумку и поспешил за угол, где поймал проходящего мимо слугу и спросил, где тело его отца. Завернутый и умащенный граф лежал на истертой гранитной плите в подвале. Кузнец Куран и командир Мед следили на ним в отсутствие сыновей Эрригала.

Бан дальше поспешил один с закрытым фонарем вниз по каменной лестнице.

В подвале пахло, как обычно, – землей, водой, свечным дымом и легкой кислинкой, хотя Бан не посещал его уже много лет. Сегодня горела свеча с запахом сосны и крепкого мирра, чтобы скрыть неизбежную вонь смерти.

Слои темного белья обвивали широкое тело, все еще пугающее и большое, несмотря на его погружение в предательство медленной гнили. Ничего не было видно, только облик отца, такого тихого в смерти. Фонарь Бана создавал тени надо всем. Его собственная тень удлинилась, неестественно растянувшись на плите алтаря и по телу Эрригала.

Отец Бана был мертв двенадцать дней.

Свет фонаря дрогнул, и Бан понял, что это он дрожит.