Корона из жемчуга и кораллов

– Но продолжай туда приходить каждый месяц. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы туда попасть.

– Как и я.

Мы быстро купили на плавучем рынке все, что нам было нужно, никто из нас не хотел впустую тратить здесь время, которого у меня и так осталось немного. Когда Сэми налег на весла, рядом проплыла одна из семьей, все с мрачными лицами. Если они и признали во мне сельского изгоя, то не подали виду.

Затем я заметила темную ткань на дне их лодки, покрывающую комковатый объект длиной около пяти футов.

Тело.

Семья собиралась похоронить своего усопшего. Мы с Сэми одновременно опустили головы, прикоснувшись к сердцу в знак сочувствия. Отец семейства кивнул нам, когда мы снова подняли головы, а затем они продолжили свой путь в тишине.

Варинийские похороны представляли собой уединенный, священный ритуал, на котором присутствовали только родственники. У нас не было кладбищ, посещая которые люди выражают почтение к усопшему. В детстве я однажды присутствовала на похоронах отца моего папы. Он был убит воздушным китом, хищным белым китом с огромным спинным плавником, который действовал как парус, что сделало кита одним из самых быстрых существ в океане. Моя бабушка осталась вдовой. К счастью, большинство ее детей тогда уже выросли, и она переехала жить к одной из моих тетушек.

Я не помню, что говорил тогда мой отец, в память врезалось только то, как из-под ткани, которая облегала тело, погружающееся в воду, ненадолго проступили черты моего деда. Его утяжелили камнями, и поэтому он быстро утонул, но мы все знали, что пройдет совсем немного времени и вокруг него соберутся акулы.

Почему бы нам не сжигать тела? – спросила я у своего отца, раздумывая о том, что все лучше, чем быть съеденным, даже если ты уже умер.

«А потому, дитя, что мы должны отдавать морю то, что взяли у него. Талос, океан, снабжает нас пищей и жемчужинами, которые мы собираем. Благодаря им мы сильны и здоровы. И когда мы умираем, то должны вернуться в океан, чтобы он тоже мог питаться. Чтобы кровавый коралл мог вырасти из наших сердец и начать цикл заново».

Я коснулась своего шрама, когда воспоминания погасли.

– Все думают, что я пыталась навредить ей, Сэми, – а возможно, даже убить ее. – Я опустила взгляд, непролитые слезы прожигали мои глаза. – Я думаю, что моя собственная мама пустила об этом слух.

– Возможно, но именно мама Элис его распространила. Она в ярости из-за того, что тебя взяли вместо Элис.

– Не потому, что я красивее ее. Просто потому, что у них не было иного выбора.

Он потянулся и сжал мою ладонь.

– Послушай меня, Нора. Ты не второсортная девушка. И никогда ей не была.

У меня вырвался кривой смешок, но он стоял на своем.

– Я серьезно. Не могу представить себе никакую другую девушку, готовую шпионить за королем, даже Зейди. Твоя мама научила тебя вере в то, что твой шрам уродует тебя, но на самом деле благодаря ему ты стала храбрее.

– Храбрее? – Я пнула мешок с зерном. – Да я в ужасе, Сэми.

Он расхохотался тем заливистым смехом, который я всегда любила в детстве.

– Что в этом смешного?

– Ты ничего не боишься, Нора. И никогда не боялась.

Он ошибался. Я боялась оставить Зейди и отца, покинуть единственный дом, который у меня когда-либо был. Я была в ужасе от того, что мне предстоит жить в одиночку среди незнакомцев, от того, что мне придется притворяться кем-то другим. Я боялась выходить замуж за молодого человека, которого никогда не видела прежде, зная, что сейчас у меня не больше выбора в этом вопросе, чем когда я была помолвлена с Сэми.

И, что хуже всего, меня пугал человек, в которого я превращалась: в женщину, которая лгала всем, которая грубила своим родителям, которая помогла своей сестре покалечиться. Женщину, которая будет шпионить за королем.

Женщину, которая украдет корону.

Той ночью не было никакого празднования. Грандиозные проводы, которые подготавливали для Зейди, как и объявление о моей помолвке с Сэми, были отменены после несчастного случая, и в поселении было так же тихо, как и в любую обычную ночь.

Может быть, это даже и к лучшему. Я бы не выдержала этих перешептываний и пристальных взглядов.

Последний раз, когда я увижусь с Сэми, будет утром, когда он повезет меня до берега. Помимо него, единственные два человека, которым было до меня дело, находились в нашем доме, поэтому дом был единственным местом, в котором я хотела бы остаться в тот вечер.

Даже если моя собственная мать до сих пор не желает меня видеть.

– У тебя все есть? – спросила Зейди. Теперь она была в состоянии сидеть, и цвет ее кожи немного улучшился, хотя я видела, что ей по-прежнему очень больно.