Корона Подземья

На Морфее мои солнечные очки, волосы треплются на ветру. Он болтает с Чешиком, спокойный, собранный, самоуверенный. Кажется, он совсем не волнуется из-за предстоящей встречи с Червонной Королевой и Второй Сестрой. Морфей слишком занят – он сияет.

Я издаю раздраженное шипение. Хотелось бы мне по-настоящему разозлиться на то, что он заставляет меня лгать о моих чувствах. А главное – что он заставил мои крылья прорезаться, и теперь я мучаюсь, пытаясь загнать их обратно под кожу. Но, надо признать, погружение в собственную силу пьянит. Трудно злиться на Морфея, который всего лишь пытался показать, какая я сильная.

Вообще-то он всегда именно это и делает.

И все-таки я не позволю ему считать себя победителем. Если в каком-то неизмеримо далеком альтернативном будущем Морфей станет королем, мы заключим союз равных. Но правят именно королевы. И мне придется доказать, что к манипуляциям я способна не меньше, чем он.

Я беру ключ и блейзер, потом засовываю стеклянный графин под самодельный пояс, между крыльев.

Когда я выхожу из дома во двор, Чешик подлетает ко мне и садится на голову. Он запускает когти в мои волосы и мнет их, как настоящий кот.

Морфей обозревает мой наряд, когда я протягиваю ему блейзер.

– Что, мы играем в Древний Рим? – спрашивает он.

– Я бы на твоем месте не улыбалась, – отвечаю я, швыряя ему ключи. – Твоя жизнь в моих руках, если ты забыл.

Эту фразу я произношу, подражая его акценту, и попадаю в точку.

– Прости, детка, я тебя разочарую, – произносит Морфей и бросает блейзер на пассажирское сиденье. – На сей раз доберусь своим ходом.

Он превращается в махаона; кепка разлетается на множество маленьких бабочек, которые взмывают в воздух. Морфей присаживается на капот. Мои темные очки лежат рядом, и в них отражается солнце. Я делаю вид, что тянусь к ним, и, прежде чем Морфей успевает разгадать мои намерения, хватаю его за крыло. Он бьется, пытаясь вырваться, и хлопает меня свободным крылом по пальцам.

Я достаю из-за пояса графин и запихиваю Морфея туда, осторожно сложив крылья. Незачем причинять ему вред. Я просто хочу его переиграть.

Как только он оказывается внутри, я затыкаю горлышко бумажным полотенцем. Теперь нестрашно, что он задохнется. В конце концов, Морфей в прошлом году провел ночь в ловушке для насекомых и выжил.

– Ты попал в зону турбулентности, – говорю я сквозь стекло.

В голове у меня отдается его гневный рык. Я не отвечаю, и тогда Морфей зовет Чешика. Тот подлетает к машине, садится на боковое зеркальце и начинает облизывать лапу. Ему интересно, но принимать чью-то сторону он не желает.

Я поднимаю графин, чтобы поближе взглянуть на Морфея.

– Я победила, детка. Ты понимаешь, что я одержала верх над тобой как человек, да? Без всякой магии.

В отличие от настоящей бабочки, которая до изнеможения билась бы крыльями о стекло, он с достоинством зависает под изогнутым горлышком, гневно глядя на меня выпуклыми глазами. Если бы вместо хоботка у махаона был рот, я могла бы понять, скалится он или гордо улыбается. Зная Морфея – не исключено ни то, ни другое. Скорее всего, оба варианта сразу.

И я ощущаю некоторое удовлетворение.

Я надеваю очки. Они нагрелись от солнца, но меня охватывает дрожь, когда я вижу Джеба, свернувшегося на заднем сиденье. Морфей надел на него футболку и ботинки, и благодаря этой маленькой любезности моему крылатому сопернику обеспечена безопасная поездка.

Джеб что-то бормочет, когда я сую графин ему в ноги. Там он точно не скатится. Я целую Джеба в лоб и сажусь за руль.

Трудно принять удобное положение, когда сидишь на собственных крыльях. Наконец я перебрасываю их оба за правое плечо, и под моей накидкой образуется бугор неправильной формы. Придется ехать в город круговым путем: если кто-нибудь меня увидит, он решит, что я везу труп.

Чешик присаживается на приборную доску, дважды хлопает глазами и исчезает в зеркальце заднего вида. Он отправился в Лондон, к кроличьей норе.

А для нас первой остановкой будут «Нити бабочки». Там стены увешаны зеркалами в полный рост и полно одежды, хоть и придется внести в нее некоторые креативные изменения, чтобы пристроить крылья.

Всего десять минут первого. Когда у Персефоны не хватает сотрудников, она закрывает магазин на обед с двенадцати до часу.

Я заталкиваю блейзер Морфея в рюкзак и проверяю мобильник. Две эсэмэски от Дженары и три голосовых сообщения от папы.

Я отвечаю Джен: «Нашла Джеба. Расскажу потом. Он в порядке. Будь дома».

Затем прослушиваю последнее папино сообщение:

– Элли, я беспокоюсь. Хватит гулять, слышишь? Езжай домой. Мы поговорим. Всё наладится.

Голос у него звучит сдавленно. Несомненно, папа напуган. Он, видимо, дома. Судя по словам «я беспокоюсь», он еще не рассказал маме о случившемся. И хорошо, потому что если она узнает о событиях в школе, то сложит два и два и выкинет что-нибудь неожиданное. Я не хочу, чтобы и мама попала в беду.