Корона жигана

– Ачто же ты у Кирьяна не спросишь, как все дело было? – усмехнулся Сарычев. – Как-никак они в одном лагере сидели, в тобольском.

Макей вновь нахмурился. Об отце он и вправду знал маловато. Если посчитать все время, когда они пробыли вместе, то вряд ли и год наберется. Отец забирал его из приюта для того, чтобы малость понянчиться с ним, и, словно устав от родительских утех, опять возвращался на каторгу.

Макей не однажды заводил разговоры об отце, но Кирьян, проведший с отцом последние два года его жизни, особо не распространялся, повторяя одно: «Не будь твоего отца, так, может быть, мы бы с тобой не беседовали. Геройский он у тебя был. – И, махнув рукой, замечал: – Да что там говорить, ты весь в него».

– И что с того? – зло спросил Макей.

– А то, что отец твой никогда жиганом не был. Он бродяга старой закваски и веру свою не менял. Если бы он это сделал, то его бы свои и уделали. Продолжать?

– Продолжай, – выплюнул папиросу Макей.

– Тебе еще одну? – вежливо поинтересовался Игнат, вытаскивая очередную папиросу.

– Не надо, – коротко ответил Макей.

– Его убили во время толковища с жиганами. Твой батяня бесстрашный человек был. Заварушка произошла. Урки в одном бараке жили, жиганы в другом, пацанва вооружилась дрынами, подходы охраняют. Дубаки лишь посмеиваются и с вышек за концертом наблюдают. Для них-то это забава, делать-то им нечего. Во главе жиганов стояло двое, один – белый офицерик… из дворян. Говорят, на всех языках шпрехал, вот только привычку дурную имел – кистенем размахивал, оттого и загремел на каторгу. А кто был второй, догадываешься? – с интересом посмотрел на застывшего Макея Сарычев.

– Кирьян?

Игнат согласно кивнул:

– Верно. Вижу, что соображаешь. Он самый… Кирьян. Только ведь Кирьян, несмотря на все достоинства белого офицерика, перерос его. Так что тот, немного погодя, с него перед сном обувку стаскивал. Поговаривают, что Кирьяну это нравилось. А догадываешься, кто во главе уркачей стоял?

– Мой отец? – поднял голову Макей.

– Сообразительный. Твой отец. Но, кроме него, был там еще один человек.

– И кто же?

Сарычев помешкал, а стоит ли говорить, но потом произнес:

– Петя Кроха.

– Ах, вот оно как!

– А ты напрасно кривишься, жиган, он ведь с твоим отцом в корешах ходил. Так вот, Кирьян предложил уркачам встретиться и обсудить, как им дальше в лагере быть, а только после этой встречи…

Неожиданно из темноты появился Петя Кроха. Огромный, он, словно утес, завис над пленником и попросил:

– Игнат, ты бы освободил его, а то неловко так толковать.

– А ты что здесь делаешь? Сказано же тебе было, чтобы шел своей дорогой, – беззлобно отвечал Сарычев. Но развязал Макея.

Макей растер онемевшие кисти и спросил глухим голосом:

– Так что там дальше-то было?

Петя Кроха сел рядом. Макей, и сам росточка немалого, выглядел в сравнении с уркачом неразвитым подростком.

– Твой отец был человеком «ломом подпоясанным». В большом авторитете. Один пошел. Сказал – так надо. Он был мудрее нас всех, вместе взятых, вот мы с ним и согласились. Уркачи тогда в меньшинстве были. Когда Граф, то бишь твой отец, в барак пришел, там его Кирьян и зарезал.

– Врешь! – выкрикнул Макей.

– А какой резон мне врать-то на старости лет? – устало возразил Петя Кроха. – Мне бы о душе подумать надо, а то мой груз и так велик… Я-то снаружи был, мне Граф запретил появляться. Я через щелку за ними смотрел. – Лицо Пети Крохи посуровело. Воспоминания были не из приятных. – Поначалу-то все хорошо шло. Даже папироску раскурили. Граф с Кирьяном разговаривают, а белый офицерик рядом стоит, все посмеивается. Потом Кирьян с Графом о чем-то заспорили, я не слышал, а только Кирьян больно зол был. И перышко-то из рукава выдернул и прямо под ребро Графу и саданул…

Петя Кроха надолго замолчал. Посмотрел на Сарычева, попыхивающего папироской, и продолжил виновато:

– Не успел я… Пока мы с уркачами ворвались, они на другую сторону барака перебежали и Графа за собой оттащили.

– А отца-то за что? – сдавленно прохрипел Макей.

Губы Пети Крохи нехорошо скривились.

– У жиганов клятва есть такая… Он должен поклясться над убитым паханом, что будет и дальше резать уркачей.

– Как я могу тебе верить? – убито отозвался Макей.

– А я тебе вот что скажу на это, – чуть повысил голос Петя Кроха. – Клятва эта серьезная, жиган обязан был взять с тела уркача какую-то вещичку и носить ее при себе постоянно. Ты у Кирьяна ничего такого не видел, что принадлежало бы твоему отцу?

– Не видел и видеть не мог! – яростно выкрикнул Макей, приподнимаясь.

– А ты поостынь, жиган, – миролюбиво протянул Петя Кроха. – Не заводись, послушай, что тебе старшие говорят.

– Что же тебя Кирьян-то не пришил? – ехидно спросил Макей. – По всему получается, что ты важный свидетель.

– Он меня все время хочет убить, – невозмутимо отозвался уркаган. – А только бы ты присмотрелся к Кирьяну. Сначала он Графа убил, а потом и с сынком захочет разобраться.

– Если ты набрехал, – тихо произнес Макей, – я сам лично твои кишки на локоть намотаю.

– А ты иди спроси у него, – разрешил Сарычев. – А потом нам расскажешь.