Корона жигана

– Ты бы с ним так больше не шутил. Он подобных вещей не понимает. Лет двадцать назад несколько громил его дочь… Приголубили. – Неприязненно скривившись, закончил: – От них потом только головы остались.

– Серьезный старик, – согласился Евстигней.

Улыбнувшись, Кирьян добавил:

– Зато надежен. Если предложит на дело выходить, так ты не отказывайся, – не то в шутку, не то всерьез предложил жиган. – На бабу его тоже не заглядывайся. Мало ли чего ему в голову взбредет.

– Учту, – хмуро пообещал Евстигней и заторопился следом за майданщиком.

Дарья не вышла навстречу, как, возможно, поступила бы на ее месте другая. Не поинтересовалась причиной затяжного отсутствия. Не поинтересовалась, какой же подарок он принес ей в этот раз, как поступила бы любая другая содержанка. Лишь взглянув на вошедшего, с интересом принялась рассматривать вышитую занавеску.

Поцелуй получился холодным, как если бы он приласкал снежную бабу. Дарья умела удивлять.

– Что с тобой? – нахмурился Кирьян.

– Ты обещал быть вчера.

Ах, вот оно что! Боже мой, все бабы одинаковы. Встретишь иную и думаешь, отыскал что-нибудь особенное, а потом обнаруживается, что и она способна скатываться до банальной ревности.

Кирьян невольно улыбнулся. Занятно, однако.

– Пойми, крошка, у меня были дела. Но ты не думай ничего плохого. Я остаюсь верен тебе. Забудь свои слезы, глянь сюда.

Жиган вытащил сапфировый браслет и протянул его девушке.

– Мне кажется, я его уже где-то видела… Вспомнила! У Трегубовой.

– Хм… А ты глазастая, не ожидал. Верно, ее браслетик, – не без раздумий признался Кирьян. – Уехала наша Лизавета.

– Куда же?

– За границу, кажется, – безразлично пожал плечами Кирьян. – Нас это не должно особенно волновать… Вот и поделилась со мной своими накоплениями, по старой памяти. – Помолчав немного, Кирьян продолжал: – Нам тоже за границу куда-нибудь надо сматываться. Здесь, в России, для меня места больше нет. Не сегодня, так завтра к стенке поставят.

– С чего ты взял? – наивно поинтересовалась Дарья.

Кирьян усмехнулся:

– Я чувствую, детка. Со всех сторон обложили, как зверя Если у меня кто-то и остался, кому я могу верить, так это ты. Случись со мной что-нибудь завтра, так те люди, что мне сегодня в рот смотрят, продадут с потрохами. Вчера от меня еще двое жиганов ушло. В иные времена я бы им головы открутил и сказал, что так и было. А сейчас не могу. Не дотянуться. Чекисты только и ждут, чтобы меня поскорее зарыть. Мне тут одна книжка попалась…

Дарья фыркнула.

– Так ты еще и книжки читаешь?

– Это уркаганы не читают, видите ли, им вера не позволяет. А я жиган, так что иногда полистываю.

– И что же написано в этой книжке?

– Своей смертью не умирает ни один лев. Когда они стареют, то их просто изгоняют из прайда, то есть из семьи. В одиночку он не способен охотиться и скоро дряхлеет. И тогда становится жертвой гиен и шакалов. Так вот, я и есть тот самый лев. А шакалы уже оскалили клыки, чтобы разодрать меня на части. Не дождутся! Я уеду, и ты поедешь вместе со мной, – решительно произнес Кирьян.

Дарья мягко отстранилась от ласк Курахина:

– А если я все-таки не поеду?

– Та-ак, – невесело протянул жиган, скрестив руки на груди. С минуту он смотрел на Дарью, словно видел ее впервые, после чего сказал, выделяя каждое слово: – Ты хорошо меня знаешь?

Дарья дернула плечом:

– За эти месяцы я успела изучить тебя достаточно.

– Ты можешь вспомнить хотя бы один случай, чтобы я тебя обманул?

Барышня задумалась:

– Если честно… то не припоминаю.

– Ну, вот видишь… Я никогда не делал тебе больно, детка. Но если в этот раз ты меня не послушаешься, тогда я возьму тебя за волосы и буду тащить до самой границы, – улыбнулся Кирьян. – И не надо, детка, упираться, мы с тобой связаны до самой смерти. А теперь не упрямься, покажи, как ты меня любишь. Я по тебе соскучился.

Руки Кирьяна, сильные и бесстыжие, проникли под платье Дарьи и уверенно приласкали ее упругое тело.

– Кровать скрипучая… Я не могу, когда все слышат.

– Не переживай, – улыбнувшись, сказал Кирьян. – Я поговорил со стариком, он обещал заложить уши ватой.

…Тело, освободившись от напряжения, казалось необычайно легким. Шевелиться не хотелось. Еще минуты две можно попорхать под облаками, прежде чем опуститься на ложе, где, такая же невесомая, лежала Дарья. Судя по ее счастливому лицу, она испытала похожие чувства.

А кровать у старика и вправду оказалась невероятно скрипучая и, будто бы посмеиваясь, реагировала на малейшее ее движение протяжным пением пружин. Получалась целая любовная симфония. Поначалу такое действо смущало, а потом, когда вошли в раж, несусветный скрип только возбуждал. Панцирная сетка оказалась очень растянутой, и в секунды наивысшего наслаждения сплетенные тела ударялись об пол.

– А ты хороша, – произнес Кирьян, опустившись на землю.