Корона жигана

– Ты мне по бездорожью-то не чеши, – строго предупредил жиган.

– Без понтов! – серьезно заверил пацан.

– Лады. Видел, что он тащил? – так же тихо спросил Курахин.

– В первый раз чемоданчик… Наверняка в нем «фанеpa», – уверенно предположил беспризорник, – а вот во второй – саквояж… Ну такой, какой у лекарей бывает. Тут, правда, куда-то он исчез на пару дней. А потом опять появился, только какой-то напуганный, все озирается.

– На чем он сюда добирается?

– На извозчике. Останавливается в версте, а потом пешкодралом чешет.

– Тебя-то он не заметил? – обеспокоенно спросил Кирьян, поглядывая на крыльцо пристроя.

– Обижаешь, Кирьян, – оскорбился Сявка, – не впервой ведь топаю. Я за деревьями прятался, а там тень гуще. Он во флигелек заходит. Пошуршит там чего-то и выходит, уже без чемоданчиков.

– А ты чего?

Беспризорник вздохнул.

– Взял грех на душу. Пробовал я дверь отмычкой откурочить, а только руки у меня не те, – пожаловался Сявка. – Я ведь не домушник, а карманник!

Жиган похлопал Сявку по плечу, усмехнувшись:

– Ничего, кому-то и карманником бог велел быть.

– И то верно, – солидно протянул Сявка.

– А как ты угадал, что он сейчас здесь будет?

Сявка удивился:

– Так не в первой же на карауле, дело-то знакомое… С Петровки он всегда в один и тот же час уходит. Сначала на пролетке по городу кружит, видно, «хвост» смотрит, а потом сюда спешит. Говорю, исчезал он тут, а сейчас опять объявился. Хату поменял, а сюда по-прежнему ездит… Сейчас выйти должен… А вон он, – взволнованно произнес чиграш, махнув в сторону флигеля.

Кирьян уже и сам видел, что по ступеням спускается мужчина в темной куртке. Жиган внутренне напрягся – этого человека невозможно было спутать даже в темноте: та же походка, те же нервные движения, так же озирается по сторонам. Человек в кожаной куртке напоминал ночную птицу – хищную и очень коварную. Кирьян, как никто другой, знал, что так оно и есть в действительности.

Спрятавшись за дощатый забор, Кирьян видел, как мужчина сошел с крыльца, достал пачку папирос, коробок спичек. Но закуривать не стал. Поостерегся. Отошел метров на тридцать и только после этого чиркнул спичкой. Яркое пламя осветило широкий лоб, ладони. С минуту он постоял, раскуривая папиросу, после чего затопал в сторону дороги.

Курахин вышел из укрытия и направился к флигелю.

– Смотри, чиграш.

Жиган достал отмычку и уверенно отомкнул сначала один замок и с такой же легкостью – другой.

– Ух ты! – искренне позавидовал Сявка. – Мне бы так!

– Ничего, еще научишься.

Комнаты были разорены до основания. Сявка уверенно свернул на лестницу, ведущую в подвал. Без труда открыл подвальную дверь. Они шагнули внутрь. Абсолютная темнота. Жиган зажег спичку и запалил бумагу. Яркое пламя осветило обшарпанные стены, закопченный потолок. Впереди дверь – крепкая – из толстых дубовых досок. Поднатужившись, Кирьян открыл и ее.

– Вот это да-а! – протянул жиган.

В углу комнаты высился огромный металлический сейф, чем-то напоминающий шкаф. Он был абсолютно неподъемен, и теперь становилось понятно, почему крестьяне не вытащили и его вместе с остальным добром. На металлической дверце заметные царапины. Видно, пробовали откупорить сейф ломиками и, осознав собственное бессилие, отступились.

К такому монстру просто так не подступиться, здесь особый подход должен быть. Кирьян достал ворох отмычек. Странно, но ни одна из них не подошла.

– Вот что, Сявка, я знаю, что ты знатный щипач. Вытянешь у этого фраера ключики, снимешь с них слепки и аккуратно ключики вернешь на место. А потом этот сейф мы с тобой раздербаним. На вот, возьми, – сунул жиган в ладонь Сявке деньги. – Купишь своей бабе леденцов. Пускай запищит от радости. Ну и себе что-нибудь присмотри поприличнее. В люди надо выходить! С Кирьяном дружбу завел, а в таких лохмотьях шастаешь.

Сявка широко улыбнулся:

– Не подведу, Кирьян. Я на дружбу верный!

* * *

Глядя на Степана, Сарычев отчетливо осознал, что Степан на злодея не тянул. Заметно рыхлый, с добродушным полноватым лицом, он напоминал заурядного пивника, полжизни простоявшего за барной стойкой. Жиганскую сущность выдавал лишь прищур, за которым, кроме обыкновенной хитрости, просматривалось нутро матерого хищного зверя.

– Я у тебя хотел спросить, начальник, – заговорил Степан. Глаза его при этом еще более сузились. – Где ты так в карты резаться научился?

Игнат Сарычев невольно улыбнулся. Интерес жигана был искренним.

– Хорошие учителя были, – отозвался Сарычев.

– С такими пальчиками, как у тебя, можно было бы большими делами ворочать, а ты тут просиживаешь, – укорил Степан. Тоже, похоже, искренне. – А со мной бы сумел сыграть? – неожиданно предложил он.

Разговор начинал принимать интересный оборот.

– Ты же знаешь, я просто так не играю. Разве что на интерес.

– Я не возражаю. Почем? – по-деловому поинтересовался Степан.

В глазах у жигана вспыхнул откровенный азарт. Мрачные стены камеры позабылись, оставалась одна лишь страсть.

Сарычев опять усмехнулся:

– Гляжу я на тебя и удивляюсь. Тебя от стенки всего лишь полтора дня отделяет, а ты о стирках думаешь, – ввернул Сарычев жаргон.