Корона жигана

У номера стояло трое совсем молодых уркачей. Их можно было бы принять за жиганов, но это были люди другой веры, других законов. И все же это были парни одного с ними времени, одного поколения, в общем, такие же: неравнодушны к женщинам, обожают застолья, любят риск, ходят в те же рестораны, что и жиганы, даже песни поют одинаковые. Вот только вера у них иная – уркаганская.

Жиганы, сопровождавшие Кирьяна, остановились и с интересом принялись рассматривать уркачей. Будь ситуация иной, возможно, сошлись бы грудь на грудь, а сейчас спокойно разглядывают коллег, даже улыбаются, словно отведали водяры из одной бутылки.

– Петя Кроха ждет, – произнес парень лет двадцати пяти и приветливо заулыбался, сверкнув золотой фиксой.

Зуб у парня был здоровый, но слегка подпиленный, и на него, по традициям блатной символики, надевалась золотая коронка. А без нее ты как будто бы и не урка вовсе.

Разговор должен состояться серьезный, лишние уши ни к чему, а потому и уркачи на стреме. Кирьян вошел, в глубине комнаты, развалившись на кожаном диване, сидел Петя Кроха. Конечно, это не светский раут и не встреча двух державных лидеров – все несколько поскромнее, – но город принадлежал им, а потому соперника полагалось уважить.

Петя Кроха поднялся и сутуло застыл в центре комнаты. Задержав руку Кирьяна в своей ладони, старый уркаган несколько секунд разглядывал жигана, а потом одобрительно произнес:

– А ты возмужал.

– А ты поседел, Кроха, и даже как будто в росте стал поменьше.

Кроха неодобрительно крякнул – шутка ему не понравилась, – но отвечал без обиды:

– Поседел, это верно… А ты как думал, жизнь у нас нелегкая, а вот насчет роста ты, Кирьян, слукавил.

– Не без того, – натянуто улыбнулся Кирьян.

Сели на диван почти одновременно, в заметном отдалении друг от друга, как будто между ними пролегла невидимая граница и каждый из них был ее строгим часовым.

– Заматерел ты, – протянул Кроха не то с восхищением, не то с укором. – Всюду о тебе только и разговоров. Куда ни глянь, всюду Кирьян!

Жиган улыбнулся. Он слишком хорошо знал Петю Кроху. Несмотря на солидность и преклонный возраст, тот оставался обыкновенным уркаганом из подворотни, не терпящим даже малейшего соперничества. Такой человек способен без всякого внутреннего содрогания наделать в теле пару лишних дырок.

К тому же он был необыкновенно ревнив к чужой славе. И сейчас, когда маявшегося не у дел старика уркачи выставили для переговоров с Кирьяном, Кроха воспрял, налился прежней неукротимой силой. Чувствовалось, что такого человека не свернешь с пути, – сомнет и не поморщится. Что и говорить – старая школа!

– У меня был хороший наставник, – серьезно ответил Кирьян, – так что пример есть, есть на кого равняться.

– А ты, я вижу, не забыл, – не без гордости произнес Петя Кроха.

– Такое разве позабудешь… А потом, меня учили, что на каждое оскорбление нужно отвечать более сильным ударом.

– Хм… Вот ты о чем. Все верно, спорить не стану, – согласился старик, – а только никогда не нужно забывать, в чьих руках находятся козыри. – Он чуть помолчал – И всегда надо помнить о том, с кем играешь Я ведь тебе и об этом говорил.

Кирьян улыбнулся:

– Я не забыл.

– Ты всегда был способный. Не зря же я тебя подпаханником поставил… Правда, на свою голову, – добавил Кроха безо всякой злобы. – Хочу тебя предупредить, Кирьян, ты играешь краплеными картами.

– Ты тоже, – обронил жиган.

– Хм, возможно. Ты не думал о том, что старость мудрее и против нее бессильны даже копаные стиры?

– Порой мне не хватает твоей мудрости, – уклончиво ответил Курахин.

Сказать это было совсем не зазорно, ведь беседовали наставник и ученик. Оружие на время было отложено в сторону. Сказанное было приятно уркачу, улыбнувшись, он произнес с некоторой грустью:

– Из нас двоих получился бы союз не хуже Антанты!

– Вот и ты о политике заговорил, – улыбнулся в ответ жиган. – Нечасто от уркагана подобные слова можно услышать. Пообщаемся немного, так я тебя в свою веру перекую.

– Не получится, – сердито буркнул старик. – У меня одна вера, я ей вовек не изменю.

Было в старике что-то от язычника. Весь мир изменился, а он не желает меняться, так и молится по-прежнему своим крохотным божкам, вылепленным из глины. Такого обухом не перешибешь.

Кремень!

– Ладно, не будем об этом, – помрачнел Кирьян. – Дарью зачем забрал?

– Вижу, крепко зацепила тебя эта девка. Хороша, спору нет. Только ведь без этого ты бы не захотел со мной встречаться, верно?

– Базара нет.

– А напрасно, – угрюмо проронил Петя Кроха. – Вопросы у нас накопились… разные. Разве ты так не считаешь?

– Хм… Значит, барышню мою ты на ответы хочешь разменять?

– Узнаю своего строптивого пацана, – уважительно протянул старый уркач. – Ты и прежде был не сахар, а теперь к тебе на кобыле не подкатишь. Знаешь, почему я тебя в подпаханники взял?

– Просвети, – невесело хмыкнул Курахин, – почему ж такая честь.

– Гонору в тебе было больше, чем у других!

– А он и сейчас не пропал, – усмехнулся жиган. – Так о чем перетирать-то будем, не томи, – поторопил Кирьян.