Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

- Так. - Моряк перебрал папки и развязал одну из них. - Черное море. Вот оглавление: «Трапезунд», корабль крымского хана Девлет-Гирея… «Черный принц» - затонул двадцать четвертого ноября 1854 года в Балаклавской бухте, разбившись во время шторма о прибрежные скалы, груз - пять миллионов рублей золотом…» Да тут целый список! - Он перелистал бумаги, покачал головой. - Какие сведения! Точные координаты места гибели, показания очевидцев, огромный справочный материал…

- Крепко! - весело сказал Свиридов. - Для нашей новой организации «Судоподъем» все это пригодится.

- Да, - подтвердил моряк, - материал неоценимый.

Глава 74

ВСТУПЛЕНИЕ

Машина мчалась по Ярославскому шоссе в направлении Москвы. На заднем сидении развалились Миша, Генка и Слава. Свиридов и моряк остались у Терентьевой, а ребят отправили, потому что они торопились в школу на торжественное заседание, посвященное пятилетию Красной Армии. Генка откинулся на мягкую спинку и сказал:

- Люблю на легковых машинах ездить!

- Привычка, - заметил Миша.

- Все ж таки он вредный старикашка, - снова сказал Генка.

- Кто?

- Поликарп Терентьев.

- Почему?

- Не мог в тайник немного наличными подбросить…

- Вот-вот, - засмеялся Миша, - ты еще о нитках поговори…

- При чем тут нитки! Думаешь, я тогда не знал, что у них в складе оружие? Отлично знал. Только я нарочно о нитках говорил… для конспирации. Честное слово, для конспирации. А про Никитского я сразу понял, что это шпион. Вот увидите: в конце концов он признается, что взорвал «Императрицу Марию».

- А здорово, - сказал Миша: - Никитский еще в Пушкине прятался, а Свиридов уже все знал, так что все равно бы он на границе попался.

- Миша, - сказал Слава, - а письмо?

- Ах да! - спохватился Миша. Он вынул из кармана письмо, которое только что вручил им Свиридов. На конверте крупным, четким почерком было написано: «Михаилу Полякову и Геннадию Петрову. Лично».

- Видал? - Генка ехидно посмотрел на Славу.- Тебя здесь и в помине нет…

Миша вскрыл письмо и вслух прочел:

- «Здравствуйте, дорогие ребята Миша и Генка! Угадайте-ка, от кого это письмо. Угадали? Ну конечно, угадали. Правильно! Это я, он самый, Полевой, Сергей Иванович. Ну, как же они, пироги-то, Михаил Григорьевич? Хороши? А?

Товарищ Свиридов написал мне о ваших делах. Молодцы! Вот уж никогда не думал, что вы с Никитским справитесь! Так что мне даже немного стыдно, что он тогда, в Ревске, бока мне намял.

Кортик дарю вам на память. Вырастете большие, посмотрите на кортик и вспомните свою молодость.

О себе могу сообщить, что опять служу на флоте.

Только работаю сейчас на новом деле. Поднимаем со дна корабли, ремонтируем их и пускаем плавать по морям-океанам…

На этом кончаю.

Желаю вам вырасти настоящими большевиками, верными сынами нашей великой революции.

С коммунистическим приветом

П о л е в о й»

…Машина въехала в город. Сквозь ветровое стекло виднелась Сухарева башня.

- Опоздали мы на собрание, - сказал Миша.

- Может быть, вовсе не идти? - предложил Слава.- Очень интересно смотреть, как другим будут комсомольские билеты вручать.

- Именно поэтому мы и должны прийти на собрание,- сказал Миша,- а то еще больше засмеют.

- Приехали, - объявил шофер.

Мальчики вылезли из машины и вошли в школу. Собрание уже началось. На лестнице было тихо и пусто, только тетя Броша сидела у раздевалки и вязала чулок.

- Не велено пускать, - сказала она, - чтобы не опаздывали.

- Ну, Брошечка, - попросил Миша, - ради праздника.

- Разве уж ради праздника,- сказала тетя Броша и приняла их одежду.

Мальчики поднялись по лестнице, тихо вошли в переполненный ребятами зал и стали у дверей.

В глубине зала виднелся стол президиума, стоявший на возвышении и покрытый красной материей.

На стене, над широкими окнами, висело красное полотнище с лозунгом: «Пусть господствующие классы дрожат перед коммунистической революцией. Пролетариям нечего в ней терять, кроме своих цепей, приобретут же они целый мир». Миша едва разобрал эти слова. Бесцветный диск февральского солнца блестел в окнах нестерпимым блеском, яркие его лучи кололи глаза.

Коля Севостьянов кончал доклад. Он закрыл блокнот и сказал:

- Товарищи! Этот день для нас тем более торжествен, что сегодня решением бюро Хамовнического районного комитета РКСМ принята в комсомол первая группа лучших пионеров нашего отряда, а именно…

Приятели покраснели. Генка и Слава стояли потупившись, а Миша не отрываясь, до боли в глазах, смотрел через окно на солнце, и весь горизонт казался ему покрытым тысячью маленьких блестящих дисков.

- …а именно, - продолжал Коля и снова открыл блокнот: - Воронина Маргарита, Круглова Зинаида, Огуреев Александр, Эльдаров Святослав, Поляков Михаил, Петров Геннадий…

Что такое? Не ослышались ли они? Приятели посмотрели друг на друга, и… Генка в порыве восторга стукнул Славу по спине. Слава хотел дать ему сдачи, но сидевшая неподалеку Александра Сергеевна угрожающе подняла палец, и Слава ограничился тем, что толкнул Генку ногой.

Потом все встали и запели «Интернационал». Миша выводил его звонким, неожиданно дрогнувшим голосом.