Кошмарной летней ночью

Я медленно двинулась через лужайку. Не будь дурой, выругала я себя. Как бы он сюда добрался раньше тебя?

Опять же, не факт, что он меня вообще узнал.

Свет в библиотеке был погашен. В помещении темно. Нас с ним разделял по меньшей мере один проход. К тому же его надолго ослепила фотовспышка.

У меня слегка отлегло от сердца. Да, вполне вероятно, что библиотекарь не знает, кого он преследовал. Вполне вероятно, что он так и не смог меня толком разглядеть.

Когда я подошла к крыльцу, на дорожку вырулил папин автомобиль. Я припустила за ним со всех ног и свернула за угол дома.

– Папа! Привет! – закричала я, когда он выбрался из машины.

– Привет, как дела? – спросил он. Его костюм был помят. Волосы растрепаны. Словом, выглядел он уставшим.

– Пап, можно проявить эту пленку прямо сейчас? – с ходу спросила я, сунув ему фотоаппарат.

– Э-э! – воскликнул он. – Я только домой вернулся. Давай обсудим это за ужином, идет?

– Ну пап, ну правда! – не унималась я. – Мне нужно ее проявить. Там кое-что очень важное.

Он прошел мимо меня к дому, хрустя гравием.

Я бежала за ним по пятам, протягивая камеру.

– Пап, ну пожалуйста! Это очень важно. Очень-очень!

Хохотнув, он обернулся:

– Что там у тебя? Фото мальчика, что поселился в доме напротив?

– Еще чего, – возмутилась я. – Нет, пап, серьезно. Ты не мог бы подкинуть меня в торговый центр? Там проявляют фото за час.

– Что за важность? – спросил папа, перестав улыбаться. Он провел ладонью по голове, приглаживая свои густые темные волосы.

Меня так и подмывало выложить все. Сказать, что там фотография монстра. Но я все-таки сдержалась.

Я знала, что он не поверит. Не воспримет меня всерьез. И тогда он не свозит меня в торговый центр проявлять пленку. Ни за что на свете.

– Покажу, когда проявим, – пообещала я.

Он придержал для меня сетчатую дверь. Мы вошли на кухню. Папа несколько раз потянул носом, ожидая учуять запах стряпни.

Из коридора навстречу нам выбежала мама.

– Не принюхивайся, я ничего не приготовила. Сегодня ужинаем в ресторане.

– Блеск! – воскликнула я. – А давайте в торговом центре? В вашем любимом китайском ресторанчике? – Я повернулась к папе. – Ну пожа-алуйста! Пожалуйста-пожалуйста! Заодно там пленку мою проявят, пока мы едим.

– За китайской едой я бы съездила, – задумчиво протянула мама. Потом перевела взгляд на меня. – Что тебе так неймется проявить эту пленку?

– Это секрет, – вмешался папа, прежде чем я успела ответить. – Она не говорит.

Я больше не могла сдерживаться.

– Это снимок мистера Мортмана, – выпалила я. – Доказательство, что он монстр.

Мама закатила глаза. Папа покачал головой.

– Это доказательство! – настаивала я. – Может, увидев фото, вы наконец поверите мне.

– Ты права, – с сарказмом ответил папа. – Поверю, когда увижу.

– Рэнди! Спускайся скорее! – позвала мама. – Мы едем в торговый центр за китайской едой!

– У-у, а обязательно за китайской? – капризно отозвался братец. Обычный его ответ.

– Мы тебе лапшу закажем, твою любимую, – пообещала мама. – Только поторопись. Нам кушать хочется.

Я нажала кнопку на камере, чтобы перемотать пленку.

– Перед ужином я сдам ее в проявку, – сказала я. – А потом мы сможем ее забрать.

– Только чтобы за ужином никаких разговоров про монстров, обещаешь? – строго предупредила мама. – Я не хочу, чтобы ты пугала брата.

– Обещаю, – ответила я, бережно извлекая двумя пальцами катушку с пленкой.

После ужина, утешала я себя, мне не придется говорить о монстрах – ведь я покажу одного настоящего!

Ужин, казалось, тянется целую вечность.

Рэнди ныл без умолку. И лапша на вкус какая-то странная, и ребрышки слишком жирные, и суп слишком горячий. Вдобавок он опрокинул стакан с водой, залив весь стол.

Я едва обращала внимание, кто что говорит. Все думала о своем снимке. Мне не терпелось его увидеть – и показать маме и папе.

То-то лица у них будут, когда они увидят, что я права, что я ничего не выдумала, что мистер Мортман – действительно монстр.

Воображение рисовало мне, как они извиняются, обещая, что больше никогда не усомнятся в моих словах.

«Мне так стыдно, – скажет папа, – что я, пожалуй, куплю тебе тот компьютер, который ты давно просишь».

«И новый велик, – скажет мама. – Пожалуйста, прости нас за то, что мы тебе не поверили».

«И меня тоже прости, – скажет Рэнди. – Я понял, что вел себя как придурок».

«И можешь теперь каждый вечер не спать хоть до полуночи, даже если утром в школу», – скажет папа.

Внезапно мои грезы прервал голос мамы:

– Люси, по-моему, ты не слышишь ни слова из того, что я тебе говорю.

– Нет… я… э-э… призадумалась, – созналась я, снова взявшись за палочки и отправляя в рот порцию риса.

– О монстрах она думает! – крикнул Рэнди и поднял руки со скрюченными пальцами над столом, изображая монстра, готового на меня кинуться.

– Никаких разговоров про монстров! – взвилась мама.

– На меня не смотрите! – возмутилась я. – Это он сказал, а не я! – И обвиняюще ткнула пальцем в Рэнди.

– Доедайте уже свой ужин, – сказал папа. У него весь подбородок был жирный от ребрышек.