Кости и цветы (том 4)

Хризальтера — имя, состоящее из двух частей: «хризальт» и «ера». В переводе с языка звёздного народа оно значило «всепоглощающая бездна». Любые инкаэры падки на чужие души, но Хризальтера была ненасытной. Настолько, что истребляла целые миры. Тогда наставал период перенасыщения. Накопленная энергия искала выход. В пустоте кромки миров она покидала сознание сгустками эфира, что под действием тёмной материи превращался в новую жизнь, отражавшую владельцев душ или же совсем нелепую, порой даже безобразную. Порождения были незримы, словно тени во тьме, хотя ощущались ментально. Поначалу Хризальтера уничтожала их, как и всё, с чем имела дело. Но однажды заметила цикличность астральных форм, и любопытство взяло верх. Так грянул период грандиозного отбора, когда самые интересные виды обретали название и право на жизнь. Суккубы. Инкубы. Ракшасы. Церберы. Бесы. И множество других. Кромка миров стала обителью тех, кого звёздный народ сотни лет спустя нарёк демонами.

Новые создания беспрекословно подчинялись Хризальтере. Развлекали. Угождали. Заискивали. За что получали награды в виде лакомых душ, а самые интересные экземпляры — даже имена. Но контролировать подневольных могло исключительно могущество. Косой взгляд, малейшее непослушание, изданный не вовремя рык — и всё, ментальные щупальца взрывали демоническую сущность. О попавшем в немилость напоминало лишь сияние разлетевшихся душ, да и те трогать воспрещалось: наглядный пример должен быть у всех перед глазами. Они стали единственным источником света в кромешной темноте, какой некоторые называли «созвездием непокорности». Год от года сияние неумолимо разрасталось: под горячую руку мог попасть любой.

Из орды чудовищ и антропоморфных созданий только одна особь удостоилась особого отношения. Существо, всецело разделявшее жестокость госпожи. Существо, попросившее её обратить свои астральные контуры в материю, чтобы подарить нечто неизведанное. И оно не обмануло — дало познать… страсть и удовольствие. С той поры Абаддон стал доверенным фаворитом, что правил демонами, пока Хризальтера пробовала новые умения в других измерениях. Ведь облекать подданных в физическую оболочку — раздавать ничем не заслуженное знание: невероятное преимущество полиморфизма. То ли дело чужие миры, где можно было предаваться плотским утехам, сеять смерть и собирать жатву душ, попутно сравнивая с землёй великие империи.

Много тысячелетий довольная своими странствиями Хризальтера возвращалась в устроенную в кромке миров темницу. К Аббадону и тысячам голодных слуг, что славили свою госпожу и могли исполнить любое безумство ради желанной души. Чаще всего в роли него выступали медленные расправы над собратьями: умирая, демонические сущности распространяли похожие на музыку импульсы, под которые пресыщенный впечатлениями разум погружался в сладостную дрёму. Жизнь Хризальтеры походила на нескончаемое развлечение… пока однажды она не вернулась… в пустоту.

— Вокруг царила мгла, — перед смуглым лицом Джаниры когтистая рука сжала в кулак ночную тьму. — Он забрал все рассыпанные души и увёл моих подданных. Тебе, как дочери султана, знакомо предательство? Не думаю. Но твой отец разбередил старые раны, и сейчас я покажу тебе, насколько это больно, — Хризальтера подошла к двухметровому кактусу и посмотрела на девушку: — Правила этой игры предельно просты. Мои уста. Твоё нутро. Тебе дозволено кричать, звать на помощь, биться в агонии. Но не забывай: отец будет наблюдать за казнью. Если он сдвинется с места, закроет глаза или произнесёт хоть слово, твоя сестра станет следующей, — насмешливый взор замер на бледном султане, что стоял неподалёку. — Каргиб сегодня весьма податлив к провокациям. Может, постараешься скрывать страдания?

— Я… не смогу… — мокрый взгляд Джаниры метался в поисках спасения, но вокруг простиралась лишь устланная звёздным светом пустыня.

— Вот и проверим… насколько ты ценишь жизнь своей сестры.

— Я не хочу… Почему… — всхлипнула девушка, — почему ты такая жестокая?..

Хризальтера лукаво улыбнулась:

— Пропитанные страданиями души — бальзам для демонического тела. За девятнадцать тысячелетий оно претерпело немало испытаний. Как приятных, так и мучительных.

— Тогда тебе по силам понять мою боль. Ведь мне ещё нет и двадцати, — Джанира опустилась на колени и припала лбом к песку, такому же холодному, как омывавший сердце страх. — Сжалься. Дай дожить до седины.

— Хм, — лиловый взор изучал сползшую по шелку одежды чёрную косу. — Это всё, о чём ты просишь?

— Да…

Хризальтера призадумалась, и ночь наполнило безмолвие. Джанира дрожала, впившись пальцами в песок. Каргиб же стоял скорбным истуканом. Его сердце разрывалось от боли, а голова — от роя мыслей, которые, став словами, могли погубить обеих дочерей.

— Что ж, — наконец сказала демонесса. — Раз я смогла исцелиться от деяний твоего отца, будет бесчестно оставить без ответа столь искреннюю мольбу, — она отщипнула когтями небольшой кусок кактуса. — Ведь поседеть можно и от ужаса… — покрытая колючками зелень исчезла во тьме приоткрытого рта.