Костры на берегах

Впрочем, если подумать, то на скалах Выга напрасно было искать изображение лабиринта. И не только потому, что сама каменная спираль символизировала вход в подземный мир, а «изображение изображения» в первобытном искусстве просто не могло иметь места. Главным было то обстоятельство, что скалы низовьев Выга являли собой «зеркало живого», своего рода изобразительный архив мира живых, копившийся на каменных «полотнах» — или на «листах каменной книги», как выразился когда-то очень удачно А. М. Линевский, утверждавший «реалистическую», «бытовую» точку зрения на петроглифы. Лабиринты же принадлежали миру трансцендентному, связывая с собой мир живых и мир мертвых.

И хотя на беломорских петроглифах можно видеть во множестве убитых людей, они отнюдь не мертвецы: это изображения живых

врагов, пораженных стрелами, та их зримая оболочка, которая принадлежит сущему, хотя уже расстались со своей душой, отправившейся в предназначенный ей путь в царство теней.

Вот почему не следовало искать здесь того, чего и быть не могло. Гораздо важнее было увидеть то, что есть, в первую очередь — всю ту морскую тематику, которая подтверждает догадку о существовании на Белом море высокоразвитой и, что особенно важно, единственной среди всех остальных культуры морских охотников и мореходов. Это ее создатели освоили пространство Белого моря, изучили его берега, обжили Соловецкий архипелаг, ставший для них своего рода «Елисейскими полями блаженных», «страной предков», центральным племенным святилищем. Постепенно, отправляясь во все более далекие плавания, открывая для себя берега Северной Европы и осваивая их, они приносили с собой не только свое мореходное и кораблестроительное искусство — великолепные по судоходным качествам и грузоподъемности легкие суда с деревянным каркасом, обтянутые кожами морских животных, конструктивные особенности которых можно найти в судах северного региона Атлантики вплоть до эпохи викингов, — но так же и свои лабиринты, магически связывавшие их через подземный мир с другими, уже построенными, и в первую очередь с лабиринтами Соловецких островов.

Фантазия? Домысел? Но так ли уж невероятна мысль о лабиринтах как о приемопередаточных устройствах, которыми пользовались жрецы первобытности? Что знаем мы, современные рационалисты, поклоняющиеся созданным нами же «разумным машинам», о первобытной магии, позволявшей человеку использовать не «сверхъестественные», а самые что ни есть естественные, природные, но до сих пор не познанные нами силы? Практически ничего. Между тем схемы лабиринтов достаточно интересны, чтобы над ними ломали голову не только археологи.

Как-то, увидев на моем столе рисунки лабиринтов, знакомый физик с недоумением поинтересовался, для чего мне понадобились приемопередающие антенны широкого диапазона частот? И долго не хотел верить, что это всего лишь конструкции из валунов, выложенные на берегах северных морей людьми, жившими еще в каменном веке…

Я уверен, что именно эти люди посеяли среди народов Северной Европы представление об «островах блаженных» — в силу своих природных особенностей Соловецкие острова для всего Севера Европы вполне могли представляться «раем», — смутную память о которых можно найти в преданиях и легендах всех тех стран, где есть изображение двойной спирали, созданное из камней, из дерна или выбитые на скале. Выступающий вперед в виде тарана киль, форштевень, украшенный первоначально головой лося, символизирующего Солнце, который позднее превратится в голову дракона, — все это пройдет через тысячелетия, наглядно утверждая высокий уровень культуры древних беломорцев. Во всяком случае, культуры мореходной, существовавшей здесь, как явствует из времени создания наскальных изображений, в III–II тысячелетиях до нашей эры, то есть в то самое время, когда создавались лабиринты.

В установлении этих дат огромная заслуга главного исследователя и открывателя карельских петроглифов Ю. А. Савватеева.

Ведь до него считалось аксиомой, что беломорские петроглифы вряд ли старше второй половины II тысячелетия до нашей эры, то есть моложе шведских или одновременны им. Отсюда заключали, что и сама культура морских охотников, и конструкции лодок, и наскальные изображения, и лабиринты — все это пришло на берега Белого моря с запада, а потому вторично, хотя уже беглый взгляд на карту распространения лабиринтов, на их количественное соотношение с другими странами должен был подсказать, что все не так просто. Известную роль в этом сыграл и традиционный взгляд на викингов как первооткрывателей Белого моря с его мифической «Биармией».

Теперь все вставало на свои места…

— Кем же, по-твоему, были эти люди? — спросил меня в тот раз Куратов. — С одной стороны, получается, что они как-то связаны с протосаамами, поскольку использовали кварцевые орудия, хотя освоили и другие материалы, а с другой — они ничего общего с саамами не имеют, потому что занимались не оленеводством, а морским промыслом.