Костры на берегах

Я уже готов был повернуть назад, как вдруг увидел странные бугры. Бугров было много вокруг, они были самой разнообразной формы, как правило, на них росла маленькая елочка или куст можжевельника, но эти увенчивали камни, плотно лежавшие на поверхности или образующие круг, похожий на кратер вулкана.

Это были остатки еще одного могильника, насыпи которого, возведенные на сей раз не на скале, не на галечнике, а на песке, были обложены камнями. Два десятка насыпей, вытянувшихся вдоль моря, являли собой своего рода «типологический мостик», перекинутый от плиточных склепов, которые я незадолго до того рассматривал, к каменным кучам Большого Заяцкого острова! Признаки отличия были только внешними. В целом же обряд погребения был одинаков: тело или то, что от него осталось после кремации, во всех случаях помещали на поверхности древней почвы и уже над ним возводили погребальное сооружение.

Возможно, в этой последовательности могильник на Большом Заяцком острове оказывался самым молодым, а самым древним тот, что нашел мой приятель-геолог. На это косвенным образом указывала и высота положения над уровнем моря всех трех некрополей, и то, что огненному погребению в древности предшествовало захоронение тела… Но то были уже детали, те фактические нюансы, которые позволят с большими подробностями «прочитать» историю этих людей.

…Я шел к машине, к моим спутникам, которых интересовали на Терском берегу отнюдь не древности — они занимались его новью, его будущим, — и думал, что именно отсюда, от этих двух могильников, найденных рядом друг с другом, буквально бросившихся мне под ноги, можно будет снова начать разматывать нить, ведущую к строители лабиринтов. К одной из самых больших и самых важных тайн Беломорья. Может быть, я смогу сделать еще несколько шагов на этом пути. Может быть, их сделает кто-то другой, не в этом дело. Важно, что первые метры пути к раскрытию тайны уже пройдены, тайна стала явью, и тем, кто придет за нами, предстоят увлекательные путешествия и открытия в неведомой стране неведомого народа, на берег которой посчастливилось ступить нам первыми…

Королевская сага

1

Песок был сухим и текучим. Предрассветный дождь смочил лишь его поверхность, покрыл тонкой влажной корочкой, но глубже не проник. Ноги вязли, скользили, пытаясь найти точку опоры. С каждым шагом я чувствовал, как наливаются свинцом и ноют натруженные накануне мышцы.

Достигнув спасительного вереска, связавшего песок своими корнями, я мог передохнуть и оглядеться.

Вчерашний день лежал по ту сторону спокойной просторной реки, широко разлившейся перед своим впадением в море. Прилив, как я мог видеть, был в полной силе. Он подпирал коричневый от настоя болот и тундр поток, поднявшийся в низких песчаных берегах, скрывший косы и отмели. Здесь, в трех-четырех километрах от устья, Варзуга ничем не походила на стремительную в своем среднем течении горную реку, плясавшую в брызгах кипящей пены среди камней ревущих порогов, зажатых в узкие коридоры красно-зеленых скал.

Между мною и берегом реки лежал песок, на котором отпечаталась неровная ниточка моих следов, тянувшаяся к примкнутой у берега лодке. Настоящая красная пустыня начиналась на противоположном, правом берегу реки, за серыми домиками Кузомени. Село стояло на песке и среди песка. Песок засыпал дома по окна, по крыши, языками заползал в сени, погребал деревянные тротуары, протянувшиеся вдоль улицы, обрушивался с высокого берега в реку. Тонкой полоской синел на горизонте лес; на севере поднимались высокие дюны, кое-где прихваченные молоденькими сосновыми посадками, а все пространство, которое мог охватить взгляд, было занято красным мелким песком, приходившим в движение от каждого порыва ветра.

Странную картину являли глазу человека такие пространства красных, белых, желтых и ржавых песков! Они начинались у пенной кромки синего моря, наступая от него на зеленую сочную тундру, испещренную синими зрачками маленьких блюдец-озер. На этих озерцах гнездятся утки с выводками, кружатся над ними чайки, а вокруг насколько хватает взгляд расстилаются одуряюще пахнущие заросли багульника. И только вдали, на горизонте, можно заметить ступенями поднимающиеся террасы сухих тундр с их ягодниками, мелким кустарником, карликовыми зарослями полярной березы и ивы… Вот так, между морем и тундрой, лежат эти песчаные пустыни. В их глубоких, тянущихся вдоль берега карьерах обнажается естественная летопись здешних мест. У самого подножия обрывов видны галечники; выше, в слоистых песках, залегают черные прослойки древних почв, скрытые поздними наносами. В этих черных слоях я находил угли древних очагов, обложенных камнями, — все или почти все, что осталось от поселений людей, живших здесь два, три, а то и больше тысячелетий назад.

Но не они занимали меня сейчас! Не черепки древних сосудов влекли меня накануне по песчаной пустыне и заставили сегодня чуть свет собраться на левый берег Варзуги.