Читаем Костры Сентегира полностью

— Юноша, ты не понял. Это же она обо всем бывшим твоим отцам и братьям передавала своими заклятьями и заплачками. Не знаю, вольно или невольно. И знать того не желаю. Судить — тоже. Всякий расхлебывает своё варево.

— Откуда ты такое взяла?

— Тот самый дракон на крыльях принёс, который вам всем в лесу являлся.

— Что это был за дракон, Карди?

— Тот же, что рядом с Тэйнри за нами по пятам ходит, дорогу как метлой заметает, — вполголоса проговорила она. — Змееволк. Волк Огнезмей. Оборотень и поручник Зеркала.

— Это ведь сказка.

— Ты сам видел. Разве не так? Или, думаешь, примерещилось?

— Сказок не бывает. Волшебства не бывает.

— Понимаешь, — деловито объяснила Карди, — это не сказка, а вроде как сама здешняя жизнь.

Помолчали, укладываясь и заворачиваясь потеплей. За стеной кони деловито хрумкали травой, запасаясь впрок на будущую дорогу.

— Карди.

— Чего?

— Куда мы дальше пойдем?

— Учить тебя работе с клинком, так я думаю. А это возможно только в большом городе. Есть тут в неделе пути такой. Лэн-Дархан, безданный и беспошлинный, как и следует из его прозвания. Город женщин.

— Учиться там фехтовать? У женщин? Как странно.

— Почему? В горах даже пословица есть такая: «У мужчин род, у женщин — город». А в городе много чего помимо водится. Спи!

VIII

После того, как двое странников вышли из стен разорённой кузницы, погрузилась в седла и взяли верное, по словам Карди, направление — тон и стиль путешествия начали плавно меняться: если не к лучшему, то явно к более интересному. Русла рек выровнялись, берега поросли ивами и красноталом, тропа расширилась настолько, что жеребцы нередко шли вровень. Ночевали не в затхлых каменных пещерах, а в кущах, образованных накрепко переплетенными ветками. Там бывало зябко, иногда приходилось класть Шерла с Сардером наземь и самим притуляться к жаркому боку, но это понемногу создавало дружеский союз четырех.

Днем, когда лошади паслись и кормились, Кардинена учила Сорди фехтовать.

— Сабля против хорошей дубины не станет, — посмеивалась она, — хотя это еще какой клинок попадётся. Иной морёную деревяшку мигом разделит на две половинки и еще тебя за компанию крепко обиходит.

Приёмы, что она показывала, были совершенно иные, чем для рапиры и эспадрона, на турнирах саблистов он тоже таких не видел.

— Юноша, там же убивать не запланировано, — смеялась она над учеником. — Спектакль и вообще показуха для зрителя, вплоть до того, что защита вперед удара ставится. Скорость там — глазом не схватишь.

— Оттого дуэли на видео снимают, — противился он. — Потом просматривают с замедленной скоростью и отлавливают фальшь. Уколы тоже так фиксируют.

— Я ж говорю — спектакль. Что это за удар, если его только техника замечает? Ну ничего, черновую обточку со мной пройдёшь, а в городе твою стоеросовость на полном серьёзе пообтешут. Не фехтовальный зал, однако.

Переубедить ее было невозможно — верней, сама не хотела. Сорди только удивлялся, откуда у него силы берутся на диспуты после той разделки, что она ему устраивала. Сон после всего приходил каменный, вообще чугунный — всякий раз приходилось вступать в реальность сызнова.

Однажды, поднявшись с их общего ложа, Сорди увидел совершенно необычное для себя. То, что мнилось ему вчера плоскими навершиями старых гор, было зубчатой стеной из светлого камня. Смутно выделялись башенки, какие-то неровные арки и рёбра. Картина раз от разу менялась, будто утренний свет то съедал одни архитектурные детали, то проявлял снова совсем иные; тусклая зелень, что бесстрашно карабкалась по склонам, то густела, почти скрывая рукотворность, то становилась почти прозрачной.

— Карди, они правда или мне мерещится? Крепости на горе.

— Милый, это всего-навсего дома здешние. Для большой семьи или малого рода. Таких здесь уйма.

— Почему я раньше не замечал?

— Спроси у самого себя. Незачем, видать, было.

Ответ был уклончив, как и многое из того, что она говорила.

— Красиво. Знаешь, я такое видел на Кавказе, у хевсуров, только там одинокие башни. И в Марокко. Даже под впечатлением стихи сочинил. Хочешь, прочту?

— Валяй. Делать всё равно пока нечего.

Это значило, что варить похлебку и мыть посуду в ледяной воде его на сей раз не заставят. Проявят снисходительность.

Он попробовал голос, слегка прокашлялся, чтобы не осрамиться, — и начал:

Замки точно венцы на вершинах холмовИ седые от зелени склоны…Чтоб верней залучить мой небесный улов,
Я влезаю на крышу донжона.На вершинах в ночи, а в лощинах — и днёмС неба свешены спелые грозды:Не простые плоды для телесной еды,А могучие, жаркие звёзды.Пусть одежды все в хлам, и мечты пополам,Затворились навеки пороги,Сквозь руины судьбы я иду по камням —По кристальной, по млечной дороге…
Перейти на страницу:

Все книги серии Странники по мирам

Девятое имя Кардинены
Девятое имя Кардинены

Островная Земля Динан, которая заключает в себе три исконно дружественных провинции, желает присоединить к себе четвертую: соседа, который тянется к союзу, скажем так, не слишком. В самом Динане только что утихла гражданская война, кончившаяся замирением враждующих сторон и выдвинувшая в качестве героя удивительную женщину: неординарного политика, отважного военачальника, утонченно образованного интеллектуала. Имя ей — Танеида (не надо смеяться над сходством имени с именем автора — сие тоже часть Игры) Эле-Кардинена.Вот на эти плечи и ложится практически невыполнимая задача — объединить все четыре островные земли. Силой это не удается никому, дружба владетелей непрочна, к противостоянию государств присоединяется борьба между частями тайного общества, чья номинальная цель была именно что помешать раздробленности страны. Достаточно ли велика постоянно увеличивающаяся власть госпожи Та-Эль, чтобы сотворить это? Нужны ли ей сильная воля и пламенное желание? Дружба врагов и духовная связь с друзьями? Рука побратима и сердце возлюбленного?Пространство романа неоднопланово: во второй части книги оно разделяется на по крайней мере три параллельных реальности, чтобы дать героине (которая также слегка иная в каждой из них) испытать на своем собственном опыте различные пути решения проблемы. Пространства эти иногда пересекаются (по Омару Хайаму и Лобачевскому), меняются детали биографий, мелкие черты характеров. Но всегда сохраняется то, что составляет духовный стержень каждого из героев.

Татьяна Алексеевна Мудрая , Татьяна Мудрая

Фантастика / Фантастика: прочее / Мифологическое фэнтези
Костры Сентегира
Костры Сентегира

История Та-Эль Кардинены и ее русского ученика.В некоей параллельной реальности женщина-командир спасает юношу, обвиненного верующей общиной в том, что он гей. Она должна пройти своеобразный квест, чтобы достичь заповедной вершины, и может взять с собой спутника-ученика.Мир вокруг лишен энтропии, благосклонен — и это, пожалуй, рай для тех, кто в жизни не додрался. Стычки, которые обращаются состязанием в благородстве. Враг, про которого говорится, что он в чем-то лучше, чем друг. Возлюбленный, с которым героиня враждует…Все должны достичь подножия горы Сентегир и сразиться двумя армиями. Каждый, кто достигнет вершины своего отдельного Сентегира, зажигает там костер, и вокруг него собираются его люди, чтобы создать мир для себя.

Татьяна Алексеевна Мудрая , Татьяна Мудрая

Фантастика / Самиздат, сетевая литература / Фэнтези / Фантастика: прочее

Похожие книги