Кот, который ходил сквозь стены

— Минерва, кто пересадил мой маленький клен?

— Я. Тамми сказала, что ему не хватает места, он не сможет дышать, а тем более расти, и попросила меня найти горшок побольше. Я…

— Это я его нашла.

— Тина нашла горшок, и я пересадила деревце. Видишь, каким счастливым оно выглядит? Выросло на десять с лишним сантиметров.

Я посмотрел на деревце, потом посмотрел на него еще раз.

— Сколько дней я провел в этой больнице?

Лицо Минервы внезапно стало непроницаемым.

— Ты не сказал, какого размера бронтозавра ты хочешь на завтрак, — произнес голос Тины. — Наверное, лучше приготовить маленького: у старых ужасно жесткое мясо. По крайней мере, все так говорят.

Десять сантиметров… Хейзел говорила, что навестит меня утром. Утром какого дня, дорогая? Это было две недели назад? Или больше?

— Не такое уж жесткое, если его хорошенько провялить. Но мне не хочется ждать, пока мясо дойдет. С вафлями тоже задержка?

— Вовсе нет, — ответил голос Тины. — Вафли здесь подают редко, но Морин знает о них все. Она говорит, что выросла всего в нескольких километрах от тех мест, где рос ты, и почти в то же самое время, плюс-минус столетие. Видишь, она знает, к какой еде ты привык. Морин рассказала мне все о вафельницах, и я экспериментировала до тех пор, пока не сделала такую, какую она хотела. Сколько вафель ты можешь съесть, толстячок?

— Пятьсот семь.

Последовала короткая пауза, затем Тина спросила:

— Минерва?

— Не знаю…

— Но, — продолжал я, — сейчас я на диете, так что обойдусь тремя.

— Не уверена, что хочу видеть тебя своим женихом.

— В любом случае ты не посоветовалась с Хейзел. С моей женой.

— Это не проблема: мы с Хейзел дружим уже много лет. И если ты мне понадобишься, она тебя заставит. Правда, я не очень уверена насчет тебя, малыш Дикки: слишком уж ты переменчив.

— Гм… «малыш Дикки»? Вы знаете моего дядю Джока? Джока Кэмпбелла?

— Серебристого Лиса? Знаю ли я дядю Джока? Мы не станем его приглашать, Дикки, иначе он будет требовать jus primae noctis[67].

— Его придется пригласить, госпожа Тина, — он мой ближайший родственник. Ладно, выступлю в роли жениха, а дядя Джок позаботится о том, чтобы дефлорировать новобрачную. И дело с концом.

— Минерва?

— Полковник Ричард, думаю, Афине не стоит этого делать. Я знаю доктора Джока Кэмпбелла много лет, а он знает меня. Если Афина не бросит свою глупую идею, доктор Кэмпбелл не должен стать у нее первым. Может, через год-другой, когда она будет знать… — Минерва пожала плечами. — Это свободные люди.

— Тина может все решить, поговорив с Хейзел и Джоком. Идея ведь не моя. Когда должно свершиться это преступление?

— Очень скоро. Клон Афины почти созрел. Примерно через три твоих года.

— Я думал, речь идет о следующей неделе. Тогда можно не беспокоиться — вдруг к тому времени ишак сдохнет.

— Какой еще ишак?

— Осел. А теперь о вафлях. Госпожа Минерва, не разделите ли со мной трапезу? Не могу смотреть, как вы стоите, пуская слюни и умирая от голода, пока я купаюсь в вафлях.

— Я уже завтракала…

— Очень жаль.

— …но это было несколько часов назад, и я с удовольствием попробую вафли — их хвалили и Хейзел, и Морин. Спасибо, принимаю предложение.

— А меня вы не пригласили?

— Моя будущая юная невеста Тина, если вы исполните свою угрозу, мой стол станет вашим, и приглашение к нему выглядело бы тавтологично чрезмерным избытком излишних повторов, которые могут показаться оскорбительными. Морин говорила, как следует подавать вафли? С топленым маслом, кленовым сиропом и хрустящим беконом… плюс фруктовый сок и кофе. Сок должен быть ледяным, остальное — горячим.

— Три минуты, красавчик.

Я уже собирался ответить, когда иллюзорная стена вновь расступилась и вошел ребе Эзра. Именно вошел — на костылях, но на двух ногах.

Улыбнувшись мне, он помахал костылем.

— Доктор Эймс! Рад вас видеть!

— И я тоже рад вас видеть, ребе Эзра. Госпожа Тина, нам, пожалуйста, три порции, всего понемножку.

— Уже. С копченым лососем, рогаликами и клубничным джемом.

За завтраком все были в приподнятом настроении, несмотря на множество вопросов, крутившихся у меня в голове. Еда была отличная, а я успел проголодаться. К тому же Минерва и Эзра — и Тина — были приятными собеседниками.

— Ребе Эзра, — спросил я, подбирая сироп последним кусочком первой вафли, — вы не видели сегодня утром Хейзел, мою жену? Я думал, она придет сюда.

Казалось, он заколебался, и вместо него ответила Тина:

— Придет, но позже. Она не может болтаться тут, Дикки, в ожидании, когда ты очнешься. У нее есть другие дела. И другие мужчины.

— Тина, хватит меня злить. Иначе я на тебе не женюсь, даже если Хейзел с Джоком согласятся.

— Поспорим? Попробуй только бросить меня, грубиян, и я прогоню тебя с этой планеты. Тебе никто не подаст еды, перед тобой закроются все двери, тебя ошпарит водой в туалете, собаки станут кусать тебя. И ты будешь чесаться.

— Сестренка…

— Ну, Минни…

— Не обращай внимания на мою сестру, — продолжала Минерва, повернувшись ко мне. — Она дразнится, потому что ей хочется общества и внимания. Но она — этически безупречный и вполне надежный компьютер.