Ковентри возрождается

Он позвонил Дереку домой. Знал ли Дерек о каких-либо друзьях или родственниках жены, которые живут в Лондоне? Дерек говорил (и думал) о Лондоне так, будто он столь же далек и недоступен, как Сатурн. Нет, в Лондоне они не бывали никогда. И не знают в Лондоне ни души.

Инспектор Слай сказал, что едет туда завтра, «если позволит погода».

У него это звучало так, будто транспортировать его будет свора ездовых собак, запряженная в нагруженные провизией сани. Он давал понять, что поездка будет исполнена опасностей, что все четыре стихии — воздух, земля, вода и огонь — ополчатся на него. В каком-то смысле он был прав. Шоссе М-1 требовало — и получало — человеческие жертвы каждый божий день.

Затем Слай позвонил жене и приказал ей собрать маленький чемоданчик. Он «замыкает кольцо вокруг Ковентри Дейкин» и «может отсутствовать какое-то время». Услышав последнее сообщение, жена Слая стала в ликовании размахивать свободной рукой, точно клинком; однако постаралась, чтобы голос ее не выдал. Двуличие уже стало ее второй натурой.

Она вышла за Слая двадцать семь лет назад, когда он был курсантом полицейского училища и имел идеалы, а она была машинисткой и имела приличную зарплату. На ее глазах муж превратился в варвара. Это все из-за уголовников, с которыми он якшается, полагала она. М-с Слай пошла в чуланчик при кухне и принялась гладить необъятные хлопчатобумажные рубашки мужа.

Инспектор сыскной полиции Слай начал готовиться к завтрашнему дню. Он сложил в портфель документы, флоппи-диски и пачки фотографий, на которых Ковентри танцевала, купалась и копала землю; стояла с новорожденными детьми на руках; крутила обруч «хула-хуп» вокруг талии; сидела на коврике в парке, зажмурившись от солнца; чистила картошку; меняла пеленку; читала «Дейли миррор» на скамейке в сквере. Ковентри с Мэри, с Джоном; Ковентри в брюках, в шортах, в пальто, в летних платьях и, наконец, Ковентри, целящаяся прямо в объектив, та самая фотография, которую Слай отобрал для использования ее, как он выражался, в «масс-медиа».

31. Я ПОКИДАЮ ГОРОД

— Джефри вон там. — Додо указала на группу деревьев в отдалении.

Мы были за городом, стояли на кладбище. Темная церковь сурово возвышалась над нами. Поросшие лишайником надгробные камни кренились под самыми невероятными углами. Мы шли по высокой влажной траве к могиле Джефа. Он лежал под плитой розовато-серого мрамора; над его могилой явно работал художник.

Надпись на надгробье гласила:

Джеф лежит здесь, он был мужем Додо.

Она его любила.

Родился 1946, умер 1985.

Рядом с надгробьем стояла бутылка из-под кока-колы. На дне было около дюйма воды, там плавали жуки.

— Бутылка из-под кока-колы? — вырвалось у меня.

— Деревенские крадут вазы, — ответила Додо. — Джеф бы не возражал; у него было потрясающее чувство юмора.

Она привезла с собой букетик фрезий, поставила цветы в бутылку, долго возилась, поправляя их, наконец, удовлетворенная, водрузила бутылку в самом центре плиты и зашагала прочь. Я догнала ее лишь у разросшейся тисовой изгороди, которая обрамляла дорожку к кладбищенским воротам. Она улыбнулась и сказала:

— Ну вот, могилу мужа посетили, теперь — встречать самолет брата.

Лондонское такси, на котором мы приехали, ждало нас за воротами, в узком проулке. Шофер с подозрением оглядывал деревья и поля. Вид у него был такой, словно с ним вот-вот случится внезапный приступ агорафобии[25]

. Мы выманили его из города только тем, что показали много двадцатифунтовых купюр. Лицо его слегка посветлело, когда Додо сказала:

— В аэропорт Гатуик, пожалуйста.

Но не успел таксист тронуться с места, как в проулок свернуло стадо коров, которые на своих веретенообразных ногах потрусили прямо к машине. Вскоре нас со всех сторон окружали коровы, с большим любопытством заглядывавшие в такси своими восхитительными глазами.

— Кто ими занимается? — крикнул самому себе шофер.

— Коровы совершенно неотразимы, — сказала Додо. — У них такие обалденные ресницы. Они мне напоминают Данни Ла Ру[26].

— Надеюсь, у него задница чище, чем у них, — заметил шофер, с отвращением глядя на испражняющихся между делом животных.

Напротив церкви сплошной стеной стояли низкие домики. Из грубо отесанной двери вышла женщина с плоской плетеной корзиной. Она постояла в крошечном садике, наблюдая за коровами, потом наклонилась нарвать настурций, которые складывала в корзинку. Красивое платье с широкой юбкой, волосы стянуты на затылке лентой, — она выглядела непритязательно и прелестно. Даже зеленые сапоги на ногах казались вполне уместными. Я сказала об этом Додо.

— А, она, — отозвалась Додо. — Это Вероника Минтон. Она занимается банковскими торговыми операциями. В глубине дома у нее приемная с телексом. — Додо опустила стекло и крикнула: — Вероника!

Вероника повернулась и увидела Додо. Лицо ее не выразило большой радости, тем не менее она подошла к такси.

— Додо, — сказала она, — была на могиле у Джефа?

— Да. Как дела здесь, за городом?

— Черт-те как.

— Черт-те как?

— Да, мы распродаемся.

— Почему?