Козни туманного Альбиона

— Веня, ты всегда знаешь, что хочет женщина, выручай, — взмолилась я.

Кстати сказать, у Вени сорок процентов постоянных клиентов — состоятельные женщины, которым уже давно стукнуло… не будем говорить сколько. Дамы эти по большей части капризные, порой не знающие сами, чего бы им хотелось. Бывало и такое: садится к Вене в кресло такая клиентка и заказывает стрижку. А когда Веня выстригает ей полголовы, она вдруг передумывает стричься. Вот здесь и начинается настоящая дипломатия. Сколько раз я была свидетелем, как Куропаткин гасил разгорающийся конфликт, изощренно льстил стареющей красотке, говорил кучу комплементов и убеждал даму в том, что со стрижкой она будет выглядеть на двадцать лет моложе своей подруги детства.

— Веня, может, ты отвлечешь Орешкину, а мы с Алиной потихоньку смоемся? Отсюда вижу — лицо у нее темнее вековой стены Роузхолла, а это к скандалу. Венечка, спасай! Она походит, нас поищет, может, к тому времени Зуев объявится. Того гляди, Орешкина и успокоится?..

— Поздно, она нас увидела, — обречено изрек Веня. — И хуже того, идет на сближение.

— Что ж, идем на грозу. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — Алина гордо вскинула голову и направилась вперед, к Лидии Федоровне, как к неизбежности.

Оставалось метров двадцать. Орешкина уже не могла ждать, когда мы, по ее разумению, доплетемся, и начала хорошо поставленным голосом орать:

— Это сущее безобразие! Если вы думаете, что я мать Тереза, то глубоко ошибаетесь.

— Интересно. О чем это она? — толкнула меня в бок Алина.

— Понятия не имею, но, по-моему, она сейчас не о Мафусаиле…

— Я женщина в возрасте, мне нужно силы беречь, а чем мне приходится здесь заниматься? Лидия Федоровна туда, Лидия Федоровна сюда. Содом и Гоморра!

Нам тоже хотелось знать, чем Орешкина занималась в наше отсутствие, но мы побоялись перебить разгневанную даму, надеясь на то, что она сама посвятит нас в тайны своей занятости.

Один только Веня не испугался открыть рот, он выступил на первый план, загородив нас с Алиной своей хлипкой спиной, и, глядя томными глазами на внушительный бюст Орешкиной, произнес:

— Лидия Федоровна, вы как выдержанное вино, с каждым днем становитесь крепче и изысканнее. Какая работа могла вас утомить?

Лицо Орешкиной просветлело, она одарила Веню снисходительной улыбкой и, перейдя на нормальный тембр и громкость, с определенной долей радости в голосе сказала:

— Ваша «Мисс Экстравагантность» разбилась.

— Что? Как? Почему? — В один голос спросили Алина, Степа и я.

— Погодите, она ведь спала? С кровати, что ли упала и разбилась?

— Спала, потом проснулась, вышла в коридор. Решила спуститься вниз по лестнице. Тут уж я не знаю, что с ней случилось, скорей всего, закружилась голова. Она потеряла равновесие и покатилась по лестнице. Я ее нашла на первой ступеньке без чувств. Пришлось мне ее затаскивать в гостиную, искать хозяина, объяснять ему, что случилось. Он, дурак, ни слова по-русски не понимает, а еще занимается гостиничным бизнесом. Я плачу деньги, чтобы чувствовать себя комфортно. А что на самом деле происходит? Полночи не сплю — кто-то надо мной сваи в пол вколачивает. Днем прилечь тоже не удается, потому что кому-то кубарем легче скатиться, чем нормально спуститься. А я не такой человек, чтобы через трупы перешагивать!

— Лидия Федоровна, Лиза насмерть разбилась?

— Насмерть? Почему насмерть? Хотя, может, в дороге и умерла? — засомневалась Орешкина. — Я, собственно, об этом у вас хотела спросить. Вы по пути мистера Оуэна не встретили? Он повез вашу Марфину в больницу.

— А когда он ее увозил, она была жива? — спросила я.

— Была. Только затылок в крови и с рукой что-то. Но для модели, как я понимаю, это не страшно — им мозги не нужны. Только лицо и ноги. Ноги и лицо. Тоже мне профессия — помост ногами мерить и ягодицами круги выписывать, — фыркнула Лидия Федоровна и с чувством выполненного долга пошла в гостиницу.

«Странно, почему она не спросила о пуделе и Антоне?» — промелькнуло у меня в голове.

— Наверное, они уже дома, — наклонясь ко мне, тихо сказала Алина. Мы с ней подумали об одном и том же.

— Лидия Федоровна, — не удержалась я и крикнула вдогонку. — А Мафусаилу понравилась экскурсия?

— Он еще не возвращался. Антон позвонил, предупредил, что они поехали в парк. Здесь недалеко, одна остановка на автобусе, будут вечером, — ответила Орешкина.

Мы с Алиной переглянулись.

— Самой противно за себя — в угоду спятившей с ума старухе, интересуюсь впечатлениями пуделя, — пожаловалась я Алине, подождав, когда Орешкина отойдет на приличное расстояние.

— А что сделаешь? У меня Лидия Федоровна уже пять лет жизни отняла. Но Зуев, каков гусь! Мы за них переживаем, а они в парк уехали, не сказав ни слова. Хорошо хоть, догадался позвонить Орешкиной. С души камень свалился. Ты знаешь, Марина, меня эта новость куда больше обрадовала, чем огорчило известие о том, что произошло с Лизой. Как ее угораздило вертануться с лестницы?