Козни туманного Альбиона

— Заправлю и заведу. Только мне сейчас не до машины. Душа горит. Вадим меня довел до белого каления. — Вадим — это муж Алины, человек воспитанный и спокойный. Как он может довести до белого каления, не представляю.

— И как же он тебя довел?

Алина ждала моего вопроса:

— Как? Он как дитя малое! В носу запершило, в горле заскребло — все, со всеми прощается, умирает.

«Вот! Что и требовалось доказать, — подумала я, соглашаясь с Алиной. — Любой дискомфорт выводит мужчин из себя: будь то голод или насморк. Ну, полежали бы тихонько, подождали бы, пока все само пройдет. Так нет, нужно нас, женщин, довести своими капризами до истерии».

— Марина, как тебе нравится? Профессор биологии не знает, что насморк лечится каплями за неделю, а сам по себе проходит за семь дней. Температуры нет, а он требует антибиотик. Спрашиваю: «Зачем?» — а он мне отвечает, что ему плохо и что он умирает. От насморка! Уперся: «Дай хоть что-нибудь».

— Ты дала?

— Дала аскорбинку и таблетку снотворного, чтобы он меня не доставал. Это же надо, какая жажда жизни в нем проснулась. Я у него спрашиваю: «Неужели, по-твоему, мы хорошо живем, что ты так за жизнь цепляешься?» Он: «А что, разве нет?». «Да ты посмотри вокруг — сплошные природные катаклизмы и террористические акты: где-то что-то взрывается, самолеты сбивают, заложников захватывают, землетрясение трясет, погода портится, наступает глобальное потепление, скоро всех затопит. На пороге мировая катастрофа! И главное — я уже третий год в одной и той же шубе хожу. А у тебя еще язык поворачивается сказать, будто мы хорошо живем».

— И как же Вадим отреагировал на твою пламенную речь? Захлебнулся в соплях?

— Глаза закрыл, — трагично ответила Алина.

— Умер? — ужаснулась я, хорошо зная свою подругу, она кого хочешь доведет до крышки гроба.

— Почему умер? От насморка не умирают! Снотворное подействовало.

— Ты меня напугала.

— Да ладно! Даже в этом мужчины жуткие эгоисты. Он спокойно себе заснул, а я осталась одна нос к носу со своими проблемами, — всхлипнула Алина.

— Да, сочувствую тебе. Глобальное потепление — это серьезно. Но, Алина, нет худа без добра. В случае глобального потепления шуба тебе не понадобится.

— Шуба мне нужна не от холода! Я вообще в машине езжу.

— Тогда для чего?

— Для престижа!

— Понятно. Алина, я тебе очень сочувствую, наберись терпения, пережить простуду Вадима. Пока. Не могу с тобой разговаривать, Олег с Аней из магазина пришли. Слышишь, как звонок разрывается?

«Да, терпение не мужская добродетель, — подумала я и поплелась к двери. — Слышу, слышу! Но потерпеть-то можно, пока я трубку телефонную положу на место?».

На пороге стояли Олег, обвешанный с головы до ног пакетами, и Аня с коробкой пиццы в руках.

— Купили что-нибудь? — задала я самый что ни на есть дурацкий вопрос.

— Купили все! — счастливо улыбалась Аня.

— Теперь нам запасов на неделю хватит, — подтвердил Олег. — Разрешаю несколько дней не готовить. Здесь и пельмени, и котлеты, и люля-кебаб в коробочке.

— И пицца, — добавила Анюта.

От обилия еды Олег заметно подобрел, он без зазрения совести доел вчерашний плов, умял полпиццы, а напоследок угостился чаем с заварными пирожными. Семейный конфликт был надежно погребен на дне его желудка под большим количеством съеденных продуктов. Наевшись до отвала, он встал из-за стола и отчалил на свой любимый диван, чтобы предаться перед сном своему любимому занятию, почитать газету и пощелкать пультом телевизора.

Степа сосредоточенно грызла кусочек пиццы, не понимая, почему всем так нравится этот тонко раскатанный кружок дрожжевого теста, посыпанный обрезками колбасы?

— Вот видишь, Степочка, как иной раз легко урегулировать недоразумение. Всех устроил этот несчастный блинчик. Вкусно, калорийно и у плиты полдня стоять не надо.

— И что, тебе действительно это нравится? — обиженно спросила Степа.

— Ты о пицце? Нет, конечно, твоя кулебяка с капустой намного вкуснее, но нельзя же свою жизнь посвящать только кухне?

Я долго не могла заснуть, ворочалась в постели и думала. Что говорить, с поездкой в Англию нам не очень повезло: сплошные несчастные случаи, сломанные ноги и сотрясения мозга. Потом смерть Богомолова, глупая, непонятная. И уж совсем нелепая смерть Саши. Неужели это действительно всего лишь совпадения?

Мысль, которая неожиданно пришла мне в голову, была подобна молнии. Я подпрыгнула на матрасе, села и столкнула Бобби с одеяла. Пес обиженно заскулил, Олег пробурчал, что именно — я не слышала, потому как со всех ног уже неслась в кабинет, к Степе.

Она еще не спала и в свете настольной лампы листала что-то из женского чтива.

— Ты не спишь?

— Нет, — сухо ответила Степа, все еще на меня дуясь.

— Степа, извини меня, я не хотела тебя обидеть. Мы с Олегом так тебе благодарны. Ты так вкусно готовишь. Разве можно сравнить твою еду с полуфабрикатами? Не во всяком ресторане можно поесть такую вкуснотищу.

— Не подлизывайся, — подобревшим голоском прервала меня Степа. — Из-за этого сорвалась с постели посреди ночи?

— Да, Степа! Заснуть не могу. Чувство вины душит. Ты меня прощаешь? Прощаешь?

— Конечно, было бы за что.