Козни туманного Альбиона

— Если перефразировать фразу «каков поп, такой и приход», получится — «каков храм культуры такая и культура».

— Это не храм, это срам.

— Я тоже так думаю. Зря мы, Степа сюда приехали. Ольга вполне могла и не знать о Северянине. Не удивлюсь, если на двери в библиотеку будет висеть огромный амбарный замок.

— Раз уж приехали, пошли, — Степа несмело дернула за ручку, с опаской посмотрела вверх, как бы чего не свалилось с крыши, и шмыгнула внутрь. Я последовала за ней.

Внутри — ни души. Свет пробивался слабенькими лучиками сквозь запыленные окна, падал на выцветшие стены, оклеенные старыми афишами, и на грязные полы.

— Когда-то здесь жизнь била ключом. Смотри, репертуар боголеповского драмкружка:

— «Ревизор», «Двенадцать месяцев», «Отелло». Надо же! — удивилась Степа.

— Да, интересно. Кино крутили, пели в хоре. Отчетный концерт хора и оркестра народных инструментов. Десятое июня восемьдесят восьмого года. Июль того же года. Август, — читала я с запыленных афиш. — А дальше ничего, как будто жизнь остановилась. Странно. У меня такое ощущение, будто я прошла через врата времени и оказалась в прошлом, только в мертвом прошлом, где нет людей, а есть только тени.

— По-моему, здесь и теней нет. Ау! — испугано закричала Степа. — Есть кто-нибудь? Отзовись живая душа! А-у-у-у!

— Хе-хе. Чего горло дерешь? — за нашими спинами раздалось раздраженное покашливание.

В углу на хлипком стуле дремала старушка. В сером халате уборщицы она сливалась по цвету со стеной, наверное, поэтому мы ее сразу не заметили.

— Я живая душа. А вам что надо? Говорите быстрее, у меня времени мало.

Старуха была такая древняя, что, пожалуй, нам следовало бы поторопиться, пока она не надумала помереть в этом склепе, именуемым Домом культуры.

— Бабушка, как пройти в библиотеку? — ласково спросила Степа, а я отметила про себя, что данная фраза слышится в этом убогом месте также анекдотично, как и в фильме Гайдая «Операция «Ы».

Тем не менее старушка отнеслась к нашим словам вполне нормально, она не залилась истерическим смехом, не сказала: «Побойтесь бога, у нас книг отродясь не было, мы грамоте не обучены», а взмахнула высохшей ручонкой и указала скрюченным пальцем на дверь.

— Пойдете по коридору, вторая дверь слева.

— Там кто-то есть?

— А как же, наш библиотекарь, Анна Тимофеевна.

К двери был приклеен пожелтевший листок с надписью, сделанной от руки: «Библиотека работает в понедельник, среду, пятницу. Часы работы с восьми до тринадцати».

— Нам повезло — сегодня среда. И до закрытия еще почти полчаса.

Стучать мы стали, но и тихо открыть дверь у нас не получилось. Петли противно заскрипели, и на звук жуткого скрежета из-за стеллажей высунулась голова пожилой женщины.

— Вам кого?

— Наверное, вас. Вы Анна Тимофеевна?

— Да. А вас я что-то не помню. Вы не из наших.

— Верно. Мы из города. Анна Тимофеевна, где мы можем поговорить?

Я обвела взглядом комнату — присесть было негде. Рядом с дверью стоял стол, который наполовину загораживал вход. Библиотека состояла из одной большой комнаты, плотно заставленной стеллажами с книгами. Книг было много, очень много. Они лежали на полках, на полу и на подоконниках. Я даже не ожидала такого огромного количества книг в поселковой библиотеке. А вот читательские столы здесь предусмотрены не были, возможно, из-за обилия стеллажей они в комнате просто не помещались.

— Где мы могли бы поговорить? — повторила я свой вопрос.

— До закрытия библиотеки осталось тридцать минут, — Анна Тимофеевна посмотрела на старенькие часики «Слава» в немодном корпусе, болтающиеся у нее вокруг руки на растянутом кожаном ремешке. — Будьте добры подождать меня в холле.

— Вы думаете, у вас сегодня будут посетители? — спросила я. Страсть как не хотелось терять время.

Анна Тимофеевна насупила брови, должно быть, мой вопрос ее обидел.

— Да, будут, — лаконично ответила она и посмотрела сквозь нас вглубь коридора.

За моей спиной послышались голоса. Я обернулась, к нам приближалась компания школьников.

— Тетя Аня, мы хотели бы обменять книжки.

— Сейчас, мои милые, — лицо Анны Тимофеевны расплылось в благодушной улыбке. Потом она перевела взгляд на нас. — Я через пятнадцать минут буду в холле.

Ни спорить, ни стоять над душой мы не стали, развернулись и пошли к выходу.

— Суровая дама, — оценила коллегу Степа. — Но детей любит. Это хорошо. А знаешь, в нашу библиотеку дети почти не ходят. Иногда забегут взять что-нибудь из школьной программы, а так ….

— У вас поселок богатый. Мясокомбинат. Птицефабрика. Безработицы нет. У многих компьютеры, кабельное телевидение.

— Ты хочешь сказать, что культура обратно пропорциональна достатку?

— Ничего я не хочу сказать, но на какой-то стадии получается именно так. Кто-то торчит перед экраном домашнего кинотеатра и компьютера, а у кого этого всего нет, он читает книги.

— Ты не права. У кого нет компьютера и кабельного телевизора — есть улица. А это страшная сила. Ребенок может попасть в такую среду, из которой прямая дорога на нары.

— Случается и такое, — согласилась я с печальной статистикой.