Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Комиссия генерала Пантелеева особо отметила, что одной из главнейших причин поражения под Танненбергом стала несогласованность действий и указаний между высшими инстанциями – фронтовой и армейской. В частности, отмечалось, что «боевые операции 2-й армии развивались при крупном несогласии во взглядах штабов главнокомандующего армиями фронта и 2-й армии по основному вопросу о направлении наступления 2-й армии в Восточной Пруссии; так как, по выражению начальника штаба главнокомандующего армиями фронта ген. Орановского, ген. Жилинский направлял армию вправо, а ген. Самсонов тянул ее влево»[249]. Таким образом, вся вина за поражение, по сути, была свалена на командарма-2 ген. А.В. Самсонова, благо он к тому времени был уже мертв. Правда, не совсем понятно тогда, зачем вообще был нужен штаб фронта, если командарм-2 якобы действовал не только по собственной инициативе, но даже, как представлено, и вразрез с указаниями штаба фронта? Представляется, что данный вывод был сделан исключительно для того, чтобы оправдать генерала Жилинского, который, вне всякого сомнения, являлся первым виновником за провал Восточно-Прусской наступательной операции.

Результаты деятельности комиссии А.И. Пантелеева стали не единственным выводом относительно ведения русской стороной наступательной операции в Восточной Пруссии. Хотя эти выводы, в львиной своей доле, были сравнительно объективными (перекладывание ответственности на плечи погибшего командарма-2 вызывалось обычной практикой для Российской империи того периода). Практически те же доводы, наряду со стремлением к самооправданию, приводит в своей «Записке», написанной в плену и переданной в Россию, командир 13-го армейского корпуса Н.А. Клюев. Генерал Клюев считал, что после войны его будет ждать суд[250]. Поэтому в числе одного из оправданий была составлена данная «Записка», где бывший комкор-13 выделил:

1. Общие неблагоприятные условия наступления 2-й армии:

А. разбросанность частей.

Б. недостаточность разведки.

В. неизвестность цели движения.

Г. полнейшее незнание обстановки.

Д. отсутствие связи между частями.

2. Спешность движения, измотавшая войска.

3. Отсутствие устройства тыла и сообщений с ним, недостаточный объем подвоза продовольствия.

4. Чрезвычайная информированность противника, по сравнению с русскими.

5. Слабый состав частей – много запасных и мало офицеров (здесь, впрочем, Клюев не упоминает о том, что и немцы в Восточной Пруссии во многом имели далеко не отборные части. – Авт.).

6. Отсутствие руководства операцией со стороны штаба армии в самые критические дни 13–14 августа.

7. Раздробление армии по частям[251].

Свою версию причин, повлекших гибель 2-й армии, приводит и генерал-квартирмейстер Генерального штаба (затем – Ставки) Ю.Н. Данилов. Уже после войны он писал: «В частности, нас, несомненно, приблизили к катастрофе нижеследующие факторы, перечисляемые ниже в хронологическом порядке:

– Несвоевременная готовность и неправильный расчет времени наступления 2-й армии, потребовавшие форсировки движения и приведшие к изнурению войск этой армии еще до начала боевых действий.

– Медленность и нерешительность действий 1-й армии, дозволившая германским войскам выйти из неудачно сложившегося для них боя и выполнить перегруппировку, намеченную новым их командованием.

– Полная потеря соприкосновения с неприятелем 1-й армии; как результат этого – действия вслепую и преувеличенное внимание к Кенигсбергу.

– Последовательное и настойчивое уклонение 2-й армии к западу, способствовавшее удалению от 1-й армии и обнажению ее правого фланга и тыла.

– Разброска корпусов 2-й армии, приведшая к отдельному поражению 6-го корпуса.

– Поспешный и малообоснованный отход 1-го корпуса, открывавший неприятелю путь в обход левого фланга 2-й армии»[252].

Характерно, что Ю.Н. Данилов не стал называть причины, которые в принципе привели к возникновению «нижеследующих факторов». Создается даже впечатление, что в провале операции виноваты исключительно армейские штабы и командармы. А что же тогда делали штаб фронта и Ставка? Данилов не говорит ни о подчинении 1-го армейского корпуса Верховному главнокомандующему, ни о необоснованных и запоздалых приказах главкосевзапа Я.Г. Жилинского, ни, наконец, о собственных планах переброски 1-й армии к Варшаве в то время, когда 2-я армия еще пробивалась к Алленштейну и еще ничего не было решено. Не говорит генерал-квартирмейстер Ставки первого состава и о том (см. пункт 1), что именно он перед войной и уже в ее ходе рассчитывал графики наступления русских армий в Восточную Пруссию, и что именно он позволил Я.Г. Жилинскому «победить» на киевской военной игре в абсолютно проигрышной партии.