Крах всего святого (СИ)

– Кто ж его знает, – рыбак пожал плечами. – Может и рассказал, а может, и нет. Нам ж никто не докладывал. Но больше никого из тех, кто в тот замок отправился не видели, а власти запретили к острову и на десять шагов подплывать под страхом плетей. Так правда никто и не рвался – говорили, что иногда по ночам оттуда странные звуки раздавались: точно стоны и крики, да стук молотов. Я лично сам не видел и не слышал, но много кто о таком сказывал. Но я-то знаю, что всему виной... – старик заговорщицки подмигнул.

– И что же?

– Сидор, – уверенно заявил старик.

– Си... сидор? – на всякий случай переспросил Амадиу, опасаясь, что ослушался.

– А вот именно он. Сидор, – рыбак хлопнул кулаком по колено. – Напились как не в себя вот с ума и посходили. Раньше то и пиво было – кружку выпьешь, уже в башке шумит. А теперь... тьфу! Моча на воде настоявшаяся, как говаривал отец мой, уж простите за выраженьице.

– А что стало с тем единственными, кто вернулся? – спросил великий магистр, надеясь увести разговор в прежнее русло.

– Говорили, сначала повесить его хотели – дескать, он разума лишился, да и поубивал всех. Но это враки – разве ж может паренек один столько людей за ночь жизни лишить? Но насчет разума это думаю верно – отправили его в монастырь какой-то, где со всякими полоумными монахи возятся.

– Аркхэмский монастырь? – Амадиу знал лишь одно место, куда без вопросов привечают всех убогих.

– Бес их знает, – пожал плечами рыбак. – Наверное.

– Вы не припомните, как его звали?

– Хм, а вот с этим трудно будет, – старик задумчиво поскреб подбородок. – То ли Фарнанд, то ли Фарамис... Фаб... Фабрис! Верно, – он довольно улыбнулся, – Фабрис.

Еще раз, поблагодарив старика и кинув последний взгляд на остров, Амадиу быстрым шагом направился назад к таверне. Путь ему предстоял неблизкий – до Аркхэмского монастыря его разделяли многие лиги и он мог лишь понадеяться, что за время путешествия в городе не произойдет ничего плохого. Солнце не успело начать крениться к горизонту, когда великий магистр направил коня легким галопом на юг.

Глава 12

О боги! Запись эту я веду дрожащими от волнения руками, ибо сегодняшний день подарил мне воистину удивительное открытие. С самого раннего утра меня терзало какое-то странное чувство; даже в работе я не находил покоя, хотя обычно постягание строительного ремесла захватывало меня с головой. Я точно слышал чей-то шепот, зовущий меня из недр замка, чей-то тихий голос, манящий меня к себе. Петляя по извилистым коридорам, я вдруг заметил, что чем ближе подбираюсь к одной из комнат, тем громче становится зов – и вдруг застыл возле одной из стен, откуда-то понимая, что за ней спрятано... нечто.

Не медля, я отправил людей за инструментами – и через время уже пролез сквозь разрушенный проход, где в небольшой комнатке увидел его.

Зеркало.

Из занятного металла темно-зеленого цвета и с головой какого-то уродливого чудища, что венчала раму. Признаться, сия безделица столь захватило мое внимание, что я чуть было не наступил на чьи-то останки – лишь крик одного из рабочих заставил меня застыть на месте, увидав на полу желтоватый скелет.

Прочие мужчины, суеверные донельзя, только-только увидав сей предмет и кости, лежащие подле, как один принялись осенять себя полукругом, уговаривая меня выбросить зеркало в озеро, а останки захоронить но… Я нутром чуял, что нашел что-то весьма ценное. Что-то, что сможет полностью перевернуть мою жизнь.

Не слушая причитаний и перешепотов, я повелел рабочим отнести сие зеркало в мои покои, и им, пускай и нехотя, ничего не оставалось кроме того, как послушаться.

Пишу я почти что ночью, щуря глаза под неясный свет почти оплывшего свечного огарка, изредка кидая взгляды на темную поверхность – и каждый раз мне кажется, что в ней изредка точно что-то мелькает…

Из дневника Мартина Отеса

Джейми не помнил, когда в последний раз видел сны. Лежа на сырой земле, завернувшись в плащ, или на скрипучей кровати в какой-нибудь захудалой харчевне; засыпая под болтовню Стефана и треск поленьев или нестройные песни городских кутил, да крики зазывал; на голый желудок или вусмерть пьяный – он просто закрывал глаза, проваливаясь в дрему, а просыпался уже на рассвете.

Но вот он вновь очутился в небольшой светлой комнате. Рочелл уже проснулась – сидя на краешке кровати, она смешно утопала в его рубахе, обнимая себя за колени, и глядела в окно, которое, несмотря на наступавшие заморозки, было раскрыто настежь. Вот так, словно по щелчку пальцев ушла последняя ночь, что Джейми провел дома. Вечером того же дня он уже будет вышагивать по широкой дороге с такими же, как и он; с копьем на плече, что саднит шею и мелким круглым щитом, обтянутым кожей. Прочь от родных мест, туда, где вместо праздничных песен гремят боевые барабаны и сигнальные трубы, а смех детей и мычание коров заменил лязг стали.