Крах всего святого

Что-то идет не так. Состояние мое становится все тревожней, да и сны несут скорее усталость и тревогу, нежели покой. Но я как одержимый снова и снова застываю у зеркала, вглядываясь в темную поверхность и слушая его шепот; и пускай иногда я не вижу ничего — даже собственного отражения — но, тем не менее, не могу оторвать глаз, нередко засыпая прямо стоя на ногах. Что-то идет не так. Состояние мое становится все тревожней, да и сны несут скорее усталость и тревогу, нежели покой. Но я как одержимый снова и снова застываю у зеркала, вглядываясь в темную поверхность и слушая его шепот; и пускай иногда я не вижу ничего — даже собственного отражения — но, тем не менее, не могу оторвать глаз, нередко засыпая прямо стоя на ногах.

Сегодня погиб еще один рабочий и, похоже, для многих это стало последней каплей — еще несколько мужчин попросту сбежали, оставив даже инструменты, а среди прочих едва не вспыхнул бунт; они уже почти единогласно решили покинуть замок и уплыть назад в город, но мне кое-как удалось сдержать настроения недовольных, пообещав засыпать их всех золотом, если они останутся хотя бы до конца месяца. Но боюсь, мера эта окажет воздействие лишь на время. Сегодня погиб еще один рабочий и, похоже, для многих это стало последней каплей — еще несколько мужчин попросту сбежали, оставив даже инструменты, а среди прочих едва не вспыхнул бунт; они уже почти единогласно решили покинуть замок и уплыть назад в город, но мне кое-как удалось сдержать настроения недовольных, пообещав засыпать их всех золотом, если они останутся хотя бы до конца месяца. Но боюсь, мера эта окажет воздействие лишь на время.

Я не знаю, почему я так держусь за это место — в принципе, мне ничто не мешает забрать зеркало с собой, но… я будто бы нутром чувствую связь с этими развалинами. Я знаю не умом, но душою, что мне нужно еще чуть-чуть времени. Буквально несколько дней — и я узнаю нечто такое… чего, быть может, не знает ни один из живущих на земле. Я не знаю, почему я так держусь за это место — в принципе, мне ничто не мешает забрать зеркало с собой, но… я будто бы нутром чувствую связь с этими развалинами. Я знаю не умом, но душою, что мне нужно еще чуть-чуть времени. Буквально несколько дней — и я узнаю нечто такое… чего, быть может, не знает ни один из живущих на земле.

Но даю себе слово — еще одна смерть и я собственными руками уничтожу этот предмет. Но даю себе слово — еще одна смерть и я собственными руками уничтожу этот предмет.

Клянусь. Клянусь. Клянусь.

Из дневника Мартина ОтесаИз дневника Мартина Отеса

Амадиу въехал в Мьезу после полудня, почти к вечеру, и, едва спешившись, сразу же двинулся к городской ратуше, дабы переговорить с Аваром, а заодно, быть может, и застать кого-нибудь из городского совета. Великий магистр пока что и сам с трудом понимал, какое именно зло таится в том замке, но был уверен — сила эта невероятно могущественна, и не приведи бог представить, если она вдруг попадет не в те руки. К его неудовольствию на воротах его встретили лишь городские стражи и собиратель пошлины, мимо коего он даже не сбавил шаг — то ли Жерм, Рене и Марселон не слишком то и спешили, то ли подмога из Алого Оплота попросту запаздывала.

Пробиваясь сквозь торговую площадь, Амадиу вдруг заметил средь толпы алые плащи с вышитыми на них гербами ордена. Двое Мечей — высокий мужчина средних лет и молодой парень с ярким разноцветным плюмажем на шлеме — в компании нескольких юных дев спорили о чем-то с пузатым торговцем около прилавка с медальонами, браслетами, серьгами и прочими украшениями. Амадиу, не мешкая, направился прямо к братьям, активно расчищая путь локтями, не обращая ни малейшего внимания на крики и ругань в спину, а подойдя поближе, смог уловить конец фразы старшего Меча: