Крах всего святого

— А какая уже собственно разница? — пожала плечами Арлет, и ни у кого не нашлось, чем возразить на ее слова.

— Что насчет визрийцев? — спросил Дидьен. — Раймунд собирался заручиться поддержкой этих псов, чтоб спустить их на Моро. Эти коварные твари вполне могут выждать удобный момент и ударить нам прямо в задницу.

— На новые переговоры у нас нет времени, — пожал плечами Лефевр. — И не думаю, что мы сможем уговорить иноземцев вести с нами дела, коли продолжим называть их «псами» и «тварями». Будем лишь надеяться, что империя покуда слишком занята внутренней политикой и не покусится на наши, как вы выразились, задницы, ничем неприкрытые с тыла. Иначе предстоящая борьба за корону не имеет никакого смысла — Дементий попросту вырвет ее из рук победителя.

В этот момент сквозь полог кубарем влетел какой-то парень, грязный и взмокший настолько, что черный пот с него просто лился ручьями. Вслед за ним в шатер влетело несколько воинов, готовясь вышвырнуть наглеца наружу, но едва они ухватили его за руки, как незнакомец, еле-еле переводя дыхание, успел протараторить:

— У… меня…. Срочные… вести! Великий… магистр… Святых… Мечей… Амадиу… Тома… мертв!

На короткий миг в шатре повисла мертвая тишина — Гаспард, который пред тем уже набрал воздуха, дабы вступить в беседу, выпучил глаза и раскрыл рот, став походить на огромную лягушку, Ру нахмурил брови, с недоверием глядя на парня, да и Лефевр порядком опешил; однако герцог пришел в себя раньше всех. Взмахнув рукой, он повелел воинам уйти прочь, а парня остаться. Роланд же ненароком взглянул на Арлет — услышав про смерть деверя, она даже не вздрогнула, но вот пальцы ее до белоты вцепились в столешницу, а от лица отлила вся кровь.

— Амадиу погиб? — воскликнул Гаспард. — Боги, как…

— Великий… — парень взглянул на графин, стоявший на столе и Роланд, не мешкая, поднес ему сосуд. Сделав несколько жадных глотков, гонец утер рот, с благодарностью взглянул на Роланда и продолжил. — Великий магистр убит. Скорее всего — сподручным короля, неким пришлым арраканца. Увы, более подробностей я не знаю. Но это еще не все — отныне приказом короны все Святые Мечи объявлены вне закона, а к Алому Оплоту совсем скоро выдвинется целое войско во главе с маршалом Бруно Гереном, дабы взять замок штурмом.

При его последних слова Гаспард, и без того пораженный до глубины души, не сдержал горестного крика и ухватился за голову, а Лефевр, недоверчиво хмыкнув, протянул:

— Хотелось бы узнать, кто ты вообще такой и почему мы должны тебе верить.

— Меня послал один человек… чье имя я назвать не могу, так как и сам его не знаю, — чуть замявшись, произнес парень. — Я выполняю для него разные мелкие поручения, кои мне передает один мой знакомый корчмарь, а тот получает их от одного из своих завсегдатаев; и будьте уверены, мы двое — лишь одни из мелких звеньев длинной цепи. Но господин этот — весьма могущественен и ведает многим, что происходит в королевстве.

— А не в западню ли ты нас заманить пытаешься, дружок? — Дидьен сузил глаза, поневоле высказав вслух опасения Роланда.

— Понимаю ваши подозрения, господин, — чуть побледнел парень и засунул руку за пазуху, — и глупо было бы думать, что вы сходу доверитесь первому встречному. Но у меня есть кое-что, что может подтвердить мои слова.

Вытащив небольшой запечатанный футляр, обитый кожей, он протянул руку — тщательно осмотрев печать, Лефевр аккуратно сбил ее, вынул свернутый в трубочку пергамент, откинулся на спинку стула и погрузился в чтение; через несколько мгновений он аккуратно свернул бумагу, спрятал ее обратно и произнес:

— Боюсь, все, что принес нам этот юноша — правда. Это, — он постучал указательным пальцем по футляру, — указ, подписанный рукой Русси, объявляющий Мечей и всех, кто смеет выказать им поддержку врагами короны и предателями.

— Прошу прощения, — гонец неуклюже переминался с ноги на ногу, почесывая заросший подбородок, — я на ногах с рассвета до рассвета и еще полдня…

— Ступай, — отмахнулся Лефевр, — скажи снаружи, что моим словом тебе предоставлена еда, постель и ванна.

Отвесив быстрый неуклюжий поклон, парень выбрался наружу, а в шатре вновь повисло долгое, напряженное молчание. Все они обменивались друг с другом взглядами, словно выжидая, кто первый произнесет хоть слово, и вот, наконец, Дидьен не выдержал:

— Так если все это правда, это значит…

— Это значит — война!

Выплюнув эту фразу — признаться, Роланд никогда боле и после не слышал, чтобы во всего трех словах слышалась такая ненависть; каждый слог бил, точно молот и разил, словно лезвие — Арлет поднялась на ноги и выхватила из расписных ножен, висящих у нее на поясе, кривой кинжал. Один миг, блеск лезвия — и ее толстая коса, извиваясь змеей, упала на пол.

— Немыслимо, — пробормотал Гаспард, глядя прямо перед собой, пока Алан мерил герцогиню удивленным, но заинтересованным взглядом, который, признаться, вызвал в Роланде немного раздражения. — Моро решил уничтожить орден? Но… почему? Мы же всегда…