Красавица и чудовище

Угрызения совести и ужас снедали его вместе с разрывающими душу воспоминаниями о том, как он поступил с Мышом. Он был просто-напросто глупцом, себялюбивым слепцом. Мышь наверняка уже умер — Мышиная Нора находится так глубоко, могут пройти часы, прежде чем кто-нибудь спустится туда… Кожаный мешок с золотом и драгоценными камнями оттягивал его руки. Все его мускулы ныли после долгого пути вниз, к Бездне, лестница сменялась лестницей, один уходящий вниз туннель — другим, и горечь раскаяния уничтожила его страх. Он должен был прислушаться к словам Винсента, советовавшего ему принять мудрость Отца; оглядываясь мысленно назад, он все еще не мог поверить в то, что он совершил сделанное им, сказал произнесенное им.

Он вел себя как пьяный — пьяный мечтой о Хорошей Жизни, опьяненный запахом денег… По дороге через пустынные подвалы какого-то многоквартирного жилого дома, в которых был ближайший вход в Нижний мир, Кьюллен подумал: а не повернуться ли ему к своему преследователю и, под смертоносным взглядом рубинового глаза лазерного прицела, попросить Торпа пристрелить его и забыть обо всем? Потеряв все в одном мире и будучи достаточно глупым, чтобы отрезать себе путь в другой, он осознал, что ему не для чего жить.

Но, взглянув через плечо, он прочитал в холодных серых глазах Торпа, что даже если бы он сделал это, даже если бы покончил с собой, чтобы сохранить секрет Нижнего мира, Торп не прекратил бы поиски золота. Сам пережив приступ золотой лихорадки, Кьюллен видел в глазах этого человека тот же недуг. Напоминая сейчас акулу, почуявшую запах крови, Торн не остановился бы перед любыми средствами — начав скорее всего с подруги Винсента Катрин — и, вероятнее всего, добился бы своей цели.

Он не должен был позволить этому случиться. Поэтому ему оставался только один выход: темная глубина Бездны.

По крайней мере, ничего не изменится, даже если он погибнет, пытаясь это сделать. Тот факт, что по пути Вниз Торп назвал ему свое имя, убедил его: этот человек не позволит ему уйти и стать источником информации.

Они миновали выщербленную каменную арку, ведущую к провалу, и остановились на верхней ступеньке древней лестницы, без поручней и очень опасной, освещенные слабым светом нескольких факелов, постоянно горящих здесь, — на этом когда-то настоял Отец. Перехватив поудобнее кожаный мешок в ноющей от усталости руке, Кьюллен взглянул через плечо и увидел, что Торп оглядывается в благоговейном ужасе, потрясенный совершенной необъятностью этого места.

— Какого дьявола мы сюда пришли?

— Вы сами это сказали, — успокаивающе произнес Кьюллен, — мы пришли сюда к дьяволу — это самое место для нас обоих. — И с этими словами он ударил мешком с золотом по пистолету Торпа.

Оружие, вращаясь, взлетело в воздух, ударилось о стену где-то за их спинами и с лязгом упало на каменные ступени. Но у Кьюллена не было времени обо всем этом раздумывать — Торп бросился на него, как тигр, пытаясь достать руками горло. Кьюллен отступил, изворачиваясь и пытаясь освободиться. Мешок с золотом упал на ступени с тяжелым мелодичным звуком, на мгновение заставившим их застыть на месте — спотыкаясь, теряя равновесие, оскальзываясь на покрытых влагой каменных ступенях. Кьюллен был выше и жилистее, но Торп мускулистее, моложе, сильнее и, самое главное, гораздо более привычным к насилию.

Кьюллен хватал ртом воздух, пытаясь оторвать от своего горла сжимающие его руки; в следующее мгновение Торп ногой подсек его ноги и повалил на спину… Края ступеней врезались ему в спину, и он почувствовал всем телом вздымающееся вокруг него влажное дыхание Бездны. Он завертелся, пытаясь обрести равновесие, его голова свешивалась над рокочущей темнотой, но в грудь ему уперлись колени Торпа, пригвоздив его к камню!

Но тут громче, чем необычное нечеловеческое эхо пропасти, раздался другой рев, дикарский рев разъяренного животного. Повернув слегка голову, Кьюллен увидел массивную фигуру Винсента, чей силуэт выделялся на фоне слабо фосфоресцирующих скал туннеля.

Торп повернул голову, изумленный и напуганный появлением этого ужасного призрака. С ощеренными клыками, с глазами, горящими золотым огнем в полутьме, Винсент прыгнул, его мантия взлетела следом за ним, напоминая крылья птицы. Раздался крик, и в воздухе растекся запах крови, Торп отлетел на несколько ступеней вниз по лестнице, нащупывая там пистолет. Винсент ринулся за ним, но Кьюллен, чувствуя, что теряет равновесие, вскрикнул: «Винсент!» И тот развернулся, поймал его руку и отдернул от страшной Бездны…