Красавица и чудовище

Опускаясь все глубже во мрак, она улыбнулась, подумав об этом худеньком, практичном и невысоком подростке и о его плотно сложенной озорной сестре. Она поймала себя на мысли, что ей стоило бы захватить с собой компас или клубок ниток… Причем очень большой клубок, подумала она, рисуя мелом на стене туннеля еще одну стрелу, чтобы найти обратный путь. Еще одна лестница, ее металлические ступени исчезают в бездонной темноте древней вентиляционной шахты… На сколько же уровней она опустилась? Шахты метро, по ее подсчетам, проходили на глубине около двухсот футов, гораздо глубже их залегали туннели, отводившие подземные воды… Как же Винсент мог ориентироваться здесь? Это же куда сложнее, чем пытаться найти ресторанчик в Гринвич-Виллидж…

Он был в беде, в опасности, изнемогал от боли. Эта мысль постоянно сверлила ее сознание, все настойчивее и настойчивее будоражила ее мозг. Она должна была найти его…

Она уже опустилась очень глубоко, на уровень гранитного основания острова, туда, где складки гранита и глухие расщелины проходили глубже уровня туннелей метро, где по разрушающимся стенкам постоянно сочилась вода и где на камне белели нити плесени. Сырым запахом глубины повеяло на нее из древнего колодца посередине туннеля; когда она миновала его, из-под ее ботинка выскочил камень и упал в него, лишь через долгое время она услышала внизу плеск воды. Грохот поездов метро превратился в невнятный гул и доносился откуда-то издалека, она сообразила, что идет в неверном направлении. Но она никак не могла сообразить, где же находится правильное направление.

Но вдруг, когда она заворачивала за угол, луч ее фонаря выхватил из мрака причудливый узор решетчатой двери, утопленной в стенке туннеля. Рванувшись к ней, она схватилась обеими руками за толстые стальные прутья. Винсент рассказывал ей о таких дверях, иногда сваренных из прутьев, иногда сделанных из толстых листов металла или массивного дерева; эти двери закрывали доступ на нижние горизонты мира Туннелей… Толкнув дверь, она услышала в ответ только металлический лязг запора. Луч фонаря осветил только серые осклизлые стены туннеля, круто заворачивающего в темноту.

— Алло! — крикнула она, и эхо подхватило этот звук, исказив его. «Алло… алло…аллоалло-о-о-о», — растаяло вдали. — Винсент! Есть там кто-нибудь? Киппер! Элли! (Элли-эли-элиэлиэли…)

Она снова потрясла решетку, но запор держал прочно. Винсент рассказывал о потайных ловушках и скрытых отмычках… Она посветила фонарем вокруг, стараясь найти что-то похожее, что бы дало ей возможность открыть дверь, войти внутрь…

У верхнего края двери, врезанная в скалу над дверью, сверху на нее смотрела вырезанная из небольшого камня львиная морда. Она была установлена немного неровно, слегка наклонена на одну сторону — весь камень, подумала она, протягивая к нему руку, должен вращаться. Схватив его одной рукой, она попыталась повернуть его…. но он не поддавался. Она зажала фонарь под мышкой и, взявшись двумя руками, снова попробовала повернуть, и на этот раз ей удалось.

Возникшая было в ней радость тут же испарилась. Пол под ее ногами провалился, и потайная крышка люка, на которой она стояла, швырнула ее в пустоту, как камень.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Катрин упала на что-то, что показалось ей огромной горой подушек, и тут же, перевернувшись, встала на колени, готовая — с определенными трудностями, вызванными проваливающейся под ногами опорой, — сражаться за свою жизнь. После того как она за долю секунды сообразила, что она ничего не сломала — после падения сквозь замаскированный люк она проехала по длинному полированному желобу и оказалась в этом помещении, — она чувствовала скорее злость, чем страх, словно кто-то совершенно бесцеремонно закрыл ее в своего рода ярмарочном аттракционе. Оглянувшись вокруг себя, она какое-то время не могла понять, что же на самом деле случилось и где она очутилась.

Вокруг нее, в помещении, освещенном мягким светом ламп, находилось множество странных вещей — манекены, сделанные из старых частей автомобилей с горящими электрическими лампочками вместо глаз, наполовину разобранная кофеварка, приводящая в движение швейную машинку, игральный автомат размером с письменный стол Эллиота Барча и искусственные сталагмиты, с большим трудом сделанные из битого стекла и авиационного клея. Надо всем этим возвышался светильник в виде небоскреба — а рядом с ним красовалась вывеска парикмахерской. Невообразимой конструкции машины громоздились по дальним углам помещения, их механические внутренности были разложены на половине пространства пола и на каждой подходящей горизонтальной поверхности. Как она теперь поняла, она упала через потайной люк в потолке на огромную викторианскую кровать, крытую подушками, старыми пледами и стегаными покрывалами.

Заслышав какой-то шум и почувствовав движение, она повернулась лицом к ним, все еще недоумевая, куда и как она попала. Но весь этот шум издавал всего лишь черномордый енот, сидящий на своем домике в виде средневекового замка и осторожно поглядывающий на нее из-за его башенок.